— Ради всего святого, Перри! Ты хочешь, чтобы я сел налошадь?
— Конечно. Скажи конюху, что хочешь покататься верхом.Заодно порасспроси о прогулочных дорожках, — невозмутимо продолжал адвокат.
— С лошади я ничего не увижу, — попытался возразить Дрейк. —Когда лошадь скачет, меня трясет, а когда меня трясет, у меня двоится в глазах.
— Отъедешь подальше, чтобы тебя не было видно из дома,слезешь и поведешь лошадь в поводу, — успокоил его Мейсон.
— А как же насчет меня? — поинтересовалась Делла Стрит.
— Постарайся поближе познакомиться с сиделкой и осмотретьдом изнутри.
Дверь им открыл сам майор Уиннет. Оперативность, с которойон разместил их по комнатам и представил своей матери и сиделке Хелен Кастер,наглядно свидетельствовала: он заранее все подготовил и объяснил.
Когда Дрейк, красноречиво и с энтузиазмом выразив своюлюбовь к лошадям, ушел на конюшню, майор Уиннет изъявил желание показатьМейсону дом. Уже в коридоре он быстро проговорил приглушенным голосом:
— Что именно вы хотели бы посмотреть?
— Весь дом, — сказал Мейсон, обводя рукой вокруг. — Ноначать лучше бы с ваших апартаментов.
Комнаты майора Уиннета располагались на южной стороне.Стеклянные двери выходили на обширный балкон, с которого открывалсявеликолепный вид на океан, сверкавший в лучах яркого солнца.
— Это то самое гнездо? — спросил Мейсон, указав натыквообразный нарост засохшей грязи, выступавший из-под черепицы прямо подбалконом.
— Оно. То самое ласточкино гнездо, — подтвердил майор. — Каквидите, человек, влезающий по лестнице…
— Лестница уже была здесь? — перебил его Мейсон.
— Да. Мастер поправлял стеклянные панели. Вечером он оставиллестницу здесь, так как на следующее утро собирался закончить работу.
— Непростительная оплошность с его стороны, — пробурчаладвокат.
— Нелепая случайность.
— В таком случае ваш грабитель самозабвенно верит всчастливый случай, — едко заметил Мейсон. — Он даже не потрудился захватить ссобой собственную лестницу.
— Увы, здесь, боюсь, вы правы, — согласился майор.
— Более того, это был человек, очень хорошо знакомый сдомом, — с уверенностью сказал Мейсон. — Как насчет вашей прислуги?
— Трудно сказать, — пожал плечами хозяин дома. — Особенно внаше время. Но, думаю, с ними все в порядке. Мама платит им хорошие деньги.Большинство из этих людей здесь уже давно… Хотя порой мама бывает очень строга,поэтому время от времени появляется новая прислуга.
— Вы фактически владеете всей землей на полуострове?
— Большей частью, но не всей. Давайте поднимемся в смотровуюкомнату, — предложил майор, — оттуда вам все хорошо будет видно. В целом нампринадлежит около трех четвертей полуострова. Видите, там, у самого егоокончания, есть полоса, где графство содержит общественный кемпинг.
— И до него можно добраться, не нарушая наших владений? —поинтересовался Мейсон.
— Да, можно. Наша граница проходит вдоль рощи. Тамвеликолепные дубы, под которыми люди любят устраивать пикники. Но после нихостается много мусора. Поэтому мы пытаемся уговорить их перебазироваться натерриторию кемпинга, где условия ничуть не хуже.
— Значит, любой, кто заявится сюда ночью, будет считатьсяправонарушителем? — уточнил адвокат.
— Безусловно.
— Значит, чтобы пойти на такой риск, надо иметь вполнеконкретную цель. И, соответственно, если, конечно, у преступника с головой всев порядке, предусмотреть определенные способы достижения этой цели?
— Полагаю, именно так, — кивнул хозяин.
— Отсюда следует, что либо ваш грабитель точно знал:лестница стоит именно здесь и нигде больше, либо злоумышленник — кто-то извашей прислуги.
— Но откуда же ему знать, что лестница именно здесь? —удивился майор.
— Если отсюда можно видеть кемпинг и место для пикников, то,наверное, оттуда тоже можно видеть ваш дом, — пояснил Перри Мейсон.
— Конечно. Наш дом виден за много миль…
— Значит, перед самым закатом кто-то, возможно, посмотрел ввашу сторону, заметил лестницу, прислоненную к стене, и решил, что по ней стоитзабраться.
— Да, возможно. Однако, мистер Мейсон, мне пока не ясно,какая связь между кражей драгоценностей моей жены и ее исчезновением?
— Может, ее и нет, — закрыл тему адвокат.
Они закончили «экскурсию», поднявшись в комнату, которуюмайор Уиннет называл «смотровой».
Это было застекленное со всех сторон помещение площадьюоколо шести квадратных метров. В центре на специальном штативе стоял мощныйбинокль с восемнадцатикратным увеличением, который можно было поворачивать изакреплять в любом положении.
— В былые времена здесь процветало торговое судоходство, имы любили разглядывать отсюда корабли, — пояснил майор Уиннет. — Как видите, этотбинокль можно поворачивать в любом направлении. Вот сейчас я направлю его всторону города и…
— Стоп, стоп, стоп! — резко прервал его Мейсон. — Кажется,он направлен прямо на рощу. Если не возражаете, я хотел бы взглянуть.
— Ну конечно, прошу вас.
Мейсон торопливо прилип к мощным призмам. Правый окулярпоказывал лишь мутную рябь. Но через левый просматривалось затемненное местечкопод раскидистыми ветвями дубов, дорога там проходила по возвышенности, затемона ныряла в небольшой каньон и снова появлялась, уже поворачивая к кемпингу насамом краю полуострова.
— Здесь нет центрального регулировочного винта, — начал былообъяснять майор Уиннет. — Надо фокусировать каждый окуляр отдельно. Может…
— Вижу, вижу, — с досадой сказал Мейсон, отрываясь от бинокля.
— Я хотел показать, надо просто подкрутить вот этот… Мейсонвежливо, но решительно перехватил руку Уиннета:
— Минуточку, майор. Сначала мне хотелось бы взглянуть направый окуляр.
— Очевидно, его кто-то трогал. Фокусировка явно нарушена, —с беспокойством заметил майор.
— Левый установлен на нуле, — рассуждал адвокат. — Полагаю,это означает абсолютно нормальный глаз… А вот правый установлен на минус пять.Вероятно, эти деления нанесены специально для того, чтобы человек знал своюличную отметку и мог сразу устанавливать нужный фокус.
— Вы правы. Эти деления означают диоптрии, — подтвердилхозяин.
— И установка окуляра на минус пять затуманивает всю…
