опасности я его могла подвергнуть.
Мои ноги сорвались с места. За доли секунды я примчала к реке.
Я падаю. Во всех смыслах. Я реву, что есть сил. Мои крики могут быть услышаны. Я прикрываю рот рукой. Второй рукой я рву в клочья траву, землю, я крошу ею камни.
Приподнявшись, я закрываю лицо обеими руками. Недолго они были сухими. Мои руки в моих слезах, а моё лицо теперь перепачкано грязью.
Я пытаюсь встать, но мои ноги подкашиваются. Я падаю, как мешок картошки.
Снова из меня вырывается душераздирающий вопль. Снова я заставляю себя замолчать.
Во мне ещё никогда не было столько боли и счастья одновременно. Горечи и сладости. Сейчас я позволю горечи взять верх. Я спускаю её с цепи.
Всё, мне пора уходить.
— Меня никто не должен здесь видеть, — напоминаю я себе снова и снова.
Я встаю и иду вдоль реки, по берегу которой растут ивы. За ними меня уж точно не видно.
Я ухожу в лес. Я выжду момент и проникну к Аксею. Я подам ему знак. Сегодня же ночью я вернусь к его дому. Более того — я попаду внутрь него.
Время движется невероятно медленно. Я пытаюсь на что-нибудь отвлечься. Сидеть на месте нет сил, и я просто прогуливаюсь лесом.
Пройдя несколько сот метров, я почувствовала запах крови. Не человеческой. Я решаюсь идти на него. Ещё метров с пятьдесят от меня что-то шевелится в кустах пожелтевшего папоротника. Подойдя вплотную, я увидела в них молодого оленёнка. Его передние лапы были изорваны. Кажется, что этот бедолага стал жертвой хищника.
Жуткое зрелище. Животное тяжело дышит. Из его ноздрей сочится кровь. Про его лапы ничего и говорить не стоит. Сплошное мясо. Вообще удивительно, как он смог спастись.
Оленёнок замечает меня. От испуга его быстрое дыхание превратилось в сопение. Он пытается встать, но тут же падает. Он вытягивается от боли. Несчастное животное. Откуда только в нём ещё есть жизнь. Перепуганный зверь смотрит мне прямо в глаза. Я читаю в них ужас от боли, страх от моего присутствия и мольбы о помощи. В этой ситуации я могу решить все его проблемы. Я могу помочь ему быстрее отмучаться, но я никогда не пойду на подобное. Я пытаюсь дать ему понять, что меня не стоит бояться. Я аккуратно сажусь рядом с ним. Глядя ему в глаза я осторожно кладу свою руку на его живот. Я побуду с ним, пока он не умрёт.
Животное не может понять, что я не желаю ему зла. Несмотря на все страхи, дыхание его выровнялось. Он начал успокаиваться.
Что я вижу… Рядом с моей ладонью на его брюхе рваная рана.
Это продолжение всех чудес, которое случились со мной за последнее время. Она начала затягиваться. Через каких-то десять — пятнадцать секунд от неё не осталось ни следа. Я оторопела. Быстро понял принцип произошедшего, я поднесла свою ладонь к одной из его лап. Я чувствую лишь легкое тепло между моей рукой и его лапой. И эта рана затянулась на глазах. Я продолжаю проделывать это и с остальными его бедами. Раны, одна за другой исчезли.
Животное вскакивает на лапы. Теперь он понял, что меня не стоит бояться. Он решается понюхать меня. После этого он немного попятился назад и чихнул, да так, что сел на свой хвост. Несколько раз качнув головой он встал и прошелся вокруг меня. Кажется, что я вызвала у него интерес. Он недоумевает, кто же я. С виду я человек, но оленёнок чувствует, что внутри этой оболочки таится что-то иное. Там затаилась сама природа. Там затаилось единство со всем живым, единство со всей жизнью вокруг, со всем светом, ветром, дождями и грозами.
Подойдя последний раз на несколько секунд к моему лицу, животное вновь понюхало меня, и сразу же убежала вглубь леса. Я снова одна. В лесу уже порядочно темно. Пора возвращаться обратно. Сегодня я не умею ходить медленно. Всю меня несёт на встречу с Аксеем. Пересей окраину леса, я остановилась практически на том же месте, откуда я немного ранее наблюдала за любимым. Я вижу, что в доме горит свет. Я видела Насса. Наверняка они сейчас сидят за столом.
Я решаюсь и делаю первый шаг в сторону его дома. С каждым шагом уверенности и решимости всё больше. Вот я уже практически поднялась в сад, в котором в такт с пением сверчков поскрипывают раскачивающиеся на легком ветре качели. Меня догоняют воспоминания, связанные с этими местами, но я игнорирую их, как только могу. Я отбрасываю всё в сторону. Единственное, что меня сейчас действительно беспокоит — конспирация. Я должна оставаться незаметной даже для собственной тени.
До окна кухни остаётся несколько десятков метров. Я преодолеваю их одним прыжком, в котором моё тело на короткий миг окунулось в свет, излучаемый фонарём. У меня получилось приземлиться абсолютно бесшумно. Я усаживаюсь под окном, опершись о стену дома и внимательно слушаю, о чем беседуют собравшиеся на кухне люди.
— Да, папа, хорошо мы тогда поработали. Девушка была нам бесконечно благодарна. Бедняжка живёт в том доме совсем одна. Страшно представить через что ей пришлось пройти, пока она не вызвала нас, — я узнаю голос Насса.
— Аксей! Вот допустим твой случай. Может, Яники уже и нет в живых, а ты и не знаешь этого. Мы можем помочь тебе! — отец Насса, вероятно, сошел с ума! Что он такое говорит?
— Асандр! — резко отрезала Агиа.
— Простите меня. — Аксей практически мигом покинул кухню, после сказанного Асандром.
Его грустный и пустой голос нагнал на меня тоску. Как же жаль, что я не могу ничего исправить сию же секунду своим появлением.
Аксей уходит в ванну. Я мигом бросаюсь к следующему окну.
Он стоит у зеркала. Из крана бежит вода. Я никогда ещё не видела его в таком подавленном состоянии. Он будто ждёт ответы на все вопросы от своего собственного отражения, которое медленно исчезает за слоем проступающего пара. Его взгляд напрочно приковался к зеркалу. Умыл лицо, он снова уставился в своё отражение. Прошло минут пять, а он лишь несколько раз опустил взгляд в раковину, смотря, как вода уходит из неё медленной воронкой. Не стоит даже и гадать, какие мысли в тот момент были в его голове.
Он подышал на зеркало, и от этого оно покрылось паром ещё сильнее. Поднеся к нему руку, Аксей нарисовав на нем пальцем вопросительный знак. Наконец-то он решается выйти.
У меня больше
