стояли возле Мергена…
А Баллы торопливо стал взбираться на противоположную обрывистую скалу, как бы ища чего-то. Остановился в одном месте, оглянулся вокруг. По каким-то ему только понятным следам направился в сторону границы. Затем вернулся к людям и увидел сидящего у изголовья отца старшину Иванова.
Баллы, ни на кого не глядя, стал рассказывать:
— Отец хотел поймать двух нарушителей, но те опередили его, выстрелили первыми. Падая, отец успел подстрелить одного из бандитов. На выступе скалы заметна засохшая кровь. Его попутчик, наверное, взвалил раненого на спину и бросился к границе. Если бы нарушители не были близкими родственниками, второй ни за что бы не взял его и не понес по этим труднопроходимым местам.
Старшина Иванов медленно встал, подошел к Баллы и крепко обнял его. Потом пограничник снял свою зеленую фуражку и тихим глухим голосом, еле выговаривая некоторые туркменские слова, сказал:
— Границу нарушили два лазутчика. Наши пограничники их задержали. Один из них был ранен и вскоре умер. Доктор из его раны извлек пулю кремневого ружья. Мерген-ага погиб за Родину. Мы, пограничники, никогда не забудем храброго следопыта Мергена-ага.
Справив семидневные поминки по отцу, Баллы вернулся к своей отаре. В коше он подолгу не оставался. Брал кривую палку отца, звал Акбая и уходил с овцами на пастбище. Сделался неразговорчивым, только глубоко и горько вздыхал.
Кажется с течением времени человек способен свыкнуться с тяжелой потерей, смириться с судьбой. Но так только кажется. Баллы все больше погружался в печаль. Вот он пригнал овец к тому месту у Гуручая, где они расстались с отцом, когда преследовали Таймаза. Остановился и посмотрел в сторону дымящихся холмов. Почувствовав, что глаза его снова наполняются слезами, и чтобы немного отдохнуть и успокоиться, опустился на сухую траву.
Однажды вечером, возвращаясь с овцами через ущелье «Хозлук», Баллы увидел сидящего Атамурта.
Поздоровался, расспросил о сельских делах. Баллы не понравилось, что лицо Ата-пальвана было печально.
— Ата-ага, что случилось, все ли здоровы в селе?
— Баллы, меня послали сюда за овцами присмотреть, а ты поезжай в село.
— Ата-ага, что-нибудь неладное произошло?
— Да нет, ничего. Только вот тебя вызывают.
Убедившись, что от пальвана внятного ответа не добьешся, он сдал ему стадо и поехал в село. «Неужели опять какая-нибудь недобрая весть?»
Когда он приблизился к дому, до него донесся жалобный и печальный, словно голос камышовой дудки, плач сестры;
«Родненький мой отец. Смерть — воля аллаха. Мученье человека — вот что горше всего. Милый мой отец, почему я не померла вместо тебя?!»
Баллы только теперь вспомнил, что прошло сорок дней с того времени, когда умер отец. Вспомнил и сам заплакал вместе с родственниками.
Справили поминки по отцу и он снова возвратился к своему стаду. Долго после этого пробыл в горах, не наведываясь в село.
НЕ ПЛАЧЬ, АННАГУЛЬ!
Бедная лачуга Ораза находилась в одном из селений, невдалеке от Кумметховуза. Нижняя половина ее уходила в землю, а верхняя была сложена из камней, скрепленных глиной. В нее вела плохо сколоченная из каких-то досочек и планочек дверь. Вместо окошка в одной из стен была оставлена небольшая дыра. Летом это «окно» всегда открыто. А зимой, чтобы в землянку не дул холодный ветер, его затыкали тряпьем. Земляной пол жилья был устлан старыми кошмами. И на себе хозяева носили такое же тысячу раз перештопанное рванье.
После того, как Ораз и Непес с торговцем Молла ушли через границу в свой родной Ахал, в доме за старших остались пятнадцатилетний Курбан и тринадцатилетний Чары.
И в той стороне, которую оставили братья, немало трудолюбивых и чутких людей. Человека, который некогда приютил этих детей, построил рядом со своим домом и для них кое-какое жилище, — звали Хайдар-ага. Он тоже был бедным тружеником. Хотя у него и было немножечко земли да воды, он все равно прокормить семью никак не мог. Все сорок восемь лет этот бедняга провел в работниках у чужого порога. У него есть только жена Патма и трое маленьких детей.
Проснувшись рано утром, Курбан и Чары хватали по куску черствого хлеба, выбегали из своей хибары и останавливались в ожидании у дверей глинобитного дома Хайдар-ага. Потом Курбан своим полубаском начинал кричать:
— Хайдар-ага!
— Да, сынок. Сейчас иду, — отвечал Хайдар и, по обыкновению, тут же выходил из дома. И все втроем отправлялись на работу — служить чужим людям. Они не брезговали никакой работой: штукатурили стены, косили траву, работали на жатве, делали кирпичи и даже строили дома.
Хайдар-ага сильно огорчился, когда Ораз и Непес отправились с Моллой, взвалив на свои спины его груз.
Сначала Хайдар пытался было помешать этой затее:
— Сынок Ораз, не ходи ты с этим Моллой. Да я груз его опасен. Если тебя с этим грузом поймают на границе, то засадят в тюрьму. Прошу тебя, сыпок, не ходи! Я жил во многих пограничных селах — и в Гошхане, и в Рыфане, и в Равате, и в Зидаре. И тогда человека, перешедшего через границу в поисках работы, не наказывали. Я когда-то переходил границу и во многих селах Аркача нанимался в работники. Немало потрудился я в этих хороших селениях. Сынок Ораз, мои родственники живут возле границы, в селе Рават. Немного подзаработаем и поедем вместе к ним. Захватим и всех твоих детишек. А потом я, бог даст, сам переведу и тебя, и твою семью через границу. Те же, кто переходят ее с контрабандными товарами, плохие люди. Их не любят ни туркмены, ни иранцы. Они грабят и тех, и других.
Но нетерпеливый Ораз не послушался Хайдар-ага и ушел с Моллой.
В первое время жена Ораза Аннагуль с надеждой говорила: «Ораз с Непесом, наверно, перешли границу; и благополучно приехали в родное село. Будем живы, скоро услышим голос вернувшегося Моллы-ага: «Пойдемте, я и вас переведу на ту сторону». И поведет он нас с собой».
Но лотом в ее сердце и в сердца Курбана и Чары начала заползать тревога. Только сказать про эту страшную тревогу они друг другу не решались.
Когда Хайдар-ага не находил работы и оставался дома, он садился у солнечной стороны своего жилища и долго смотрел на маленьких сыновей Ораза, играющих неподалеку, грустно качал головой, покусывая губы. Но и он о своих страшных догадках не мог сказать ни Аннагуль, ни братишкам Ораза.
С полмесяца уже Хайдар-ага ищет работу. Патма и Аннагуль вдвоем вяжут носки. Шерсть во довольно-таки высокой цене Патма покупает у знакомого торговца. Вдвоем они очищают
