круг, старик вытоптал культями ватными, кожей подшитыми небольшое место в углу треугольника. И на снег примятый осторожно платок положил. Затем, проковыляв к другому углу, вытоптал его и выложил на снег свою золотую оправу.
— А мы — сюда! — скомандовал он, в третий угол ковыляя. — Быстро!!
Аля и Оле подошли к нему.
— Садитесь!
Близнецы рядом с ним в снег сели.
— Теперь, билые мои… стилые мои… милые мои, — зашептал он хрипло, волнуясь, близнецов обнимая, — надобно нам, нам надобно… надобно нам всем… глаза закрыть!
Но не успел он произнести это, как, громко наст круша, справа от них, среди стволов пихтовых показался олень серебристо-серый: рот окровавленный открыт, глаза безумны, в боках три стрелы торчат.
— Ромм!
Подоспела-свистнула четвёртая стрела, пронзила шею зверю. И рухнул он в снег со всего бега, перевернулся, лёг и в изнеможении голову рогатую поднял.
А за оленем поверженным выскочили двое всадников на чёрных конях в одеждах леопардовых с белыми головами. Подъехали к оленю. Один из них убрал за спину лук затейливый, из гнутых ветвей сплетённый.
— Плабюх, перережь ему горло! — громко приказал один из всадников на своём языке.
Сидящая рядом с инвалидом и братом Аля услышала слово знакомое.
— Плабюх? — произнесла она.
Оле и инвалид смотрели на всадников и оленя. Всадники заметили сидящих на снегу.
— Плабюх и Хррато! — громко произнесла Аля, вспомнив книгу. Всадники замерли в сёдлах.
Аля узнала их, героев книги, которую ей разные люди читали.
— Плабюх и Хррато! — выкрикнула она. — Я вас знай!
И рассмеялась.
Всадники сидели, замерев.
— Вы… сильный! Быстрый! Вашу мамо убил медведо! Плабюх и Хррато! Убиват медленных и жесток! Да?
— Бог с ними… это… не надо… это не помеха… не помеха… пусть скачут своей дорогой… — инвалид сощурился на всадников, сильнее близнецов обнимая. — Не теряем время! Закрывайте глаза! Быстро!
Аля, Оле и инвалид глаза закрыли.
— Открывай! — инвалид скомандовал.
Открыли они глаза свои.
В центре круга, хромым Оле протоптанного, сидел белый ворон. Он был раза в два больше обычного ворона. Его розовые глаза со зрачками чёрными смотрели неподвижно. Сидящим на снегу и в седлах показалось, что ворон мраморный.
Появление белого ворона заставило всех, кроме инвалида, оцепенеть.
Он же затрясся мелкой дрожью радостной.
Глаз ворона моргнул.
Ворон посмотрел на сидящих в круге. И пошёл на своих когтистых лапах, наст блестящий не проламывая. Одна из лап ворона была поменьше другой. Он дошёл до платка окровавленного. Глянул на него. И клюнул его своим клювом белым, загнутым на конце. Щёлкнул клювом. Снова щёлкнул, внимательно поглядывая. Наступил лапой на платок. И стал клевать кровавую ткань, выдирая кусочки и проглатывая их.
Сидящие на снегу и в седлах, замерев, на ворона уставились. Инвалид дрожал, всхлипывая и бородой потрясая.
Выклевав всю часть платка окровавленную, ворон посидел, клювом щёлкая. Потом пошёл в другой угол треугольника. К пенсне золотому, на снегу лежащему приблизился, глянул. Глазом моргнул.
И схватил пенсне клювом.
Постоял на месте.
И к третьему углу двинулся, где сидящие сгрудились.
Подошёл к ним с пенсне в клюве. Уставил на них розово-чёрный глаз свой.
Инвалид с трудом губы дрожащие разлепил, набрал в лёгкие воздуха.
И проговорил чётко и громко, стараясь не дрожать ни бородой, ни голосом:
— Мы хотим домой!
Ворон сидел, на них глядя. И вдруг крылами белыми, большими, сильными взмахнул, сидящих воздухом морозным обдавая. Вверх взлетел. Описал круг над поляной, пролетел чуть в лес, сел на сук пихтовый. Сидел белый в тёмной пихте. Солнце блеснуло в его глазу и на золоте пенсне.
— За ним… за ним! — прохрипел инвалид, волнуясь сильно и приподнимаясь.
Аля и Оле, потрясённые, на снегу сидели.
Плабюх и Хррато — в седлах.
Только хрип и кашель кровяной смертельно раненного оленя раздавался в лесу утреннем.
— Вставайте! — Инвалид стал тормошить близнецов.
Но они сидели словно парализованные.
— Вставайте!! Он путь покажет! Домой!
И стал приподнимать Оле и Алю. С трудом они встали. Схватив их за руки, заковылял по снегу к ворону. Тот дождался, пока трое ближе подошли, снялся с ветки, пролетел и сел на сухой сук сосновый.
— За ним! Только за ним! — старик радостно вскрикивал, близнецов таща.
Сидящие в сёдлах Плабюх и Хррато провожали их взглядом напряжённым. Всё произошедшее на этой поляне лесной лишило их дара речи и подвижности.
Первой пришла в себя Плабюх.
— Они знают нас. И знают про маму.
Хррато, как зачарованный, следил за уменьшающимися фигурами трёх людей, идущих по лесу. Ворон в тёмной хвое был еле виден. Подождав, он опять с ветки снялся и дальше полетел.
— Они знают про маму! — громко, с укором произнесла Плабюх и задышала, задышала носом. Сапфировые глаза её слезами наполнились.
Хррато молчал. Потом произнёс:
— Они… они…
И затряс своей головой белой так, словно что-то не так сделал. Олень хрипел, лежа в снегу, кровь капала с его губ.
— Убить их? — спросил Хррато, как будто в забытьи.
— Нет! — Плабюх выдохнула и замотала головой. — Нет, нет, нет!
Из глаз её слёзы брызнули.
Хррато руки свои поднял и бросил вниз бессильно:
— Я… я… не знаю… не понимаю ничего.
Плабюх плакала беззвучно, теряющиеся в лесу фигуры сквозь слёзы еле различая.
— Я не знаю… что это, — Хррато произнёс. — И птица.
— Ворон… ворон… — Плабюх всхлипывала. — Белый… Как… камень в ручье нашем… помнишь, мамин ручей?
— Да.
— Там… камень… Белый-белый. Был. Снега белее. На птицу похожий!
— Да, помню.
— На птицу? Да?
— Да, на птицу!
— Да! Да! — вскрикнула Плабюх и коня пришпорила.
Конь из чёрного пластика живородящего с мотором стальным с места взял лихо, снег плотный копытами титановыми молоча. Хррато своего пришпорил.
Они быстро трёх людей догнали. Люди шли по лесу за вороном. Который взлетел с берёзы и полетел вглубь леса. И сел на пень пихтовый.
Трое пошли к нему, наст круша. Они торопились за птицей, но у них плохо получалось: инвалид грузный, пузатый ковылял, в снег проваливаясь, за парня и девушку держась. Парень прихрамывал.
Хррато и Плабюх пустили коней шагом за троицей. Но те даже не оглянулись. Их взоры на ворона устремлены были. Ворон дождался их, взлетел с пня, дальше полетел. Пенсне желтело у него в клюве. Трое спешили за ним.
Плабюх пустила коня своего рядом. Девушка и парень глянули на неё равнодушно. Она же жадно вглядывалась в лица их. Эти лица что-то несли в себе. Важное. И оно касалось их с Хррато. Она не могла понять — что это? Сердце её билось сильно.
Хррато хотел что-то сказать, но снова бессильно руки
