вершину, — парировал Запа. — Это вопрос национальной гордости.
— Мы тут занимается бизнесом, — сказал Тадеуш, — а не политикой.
— А какая разница? — уперся Запа.
— Брейк, хватит, — сказал Джош и глянул на Джей-Эра. — Как у вас дела?
— У нас все шик-блеск, — ответил Джей-Эр. — Мы сняли много материала по лазанию, парочку отличных интервью. Все идет отлично.
Я от стыда изо всех сил стиснул зубы. Интервью-то да, но только не со мной.
— Сунджо в кадре есть?
— Еще бы ему не быть! Они с Пиком шли наверх в одной связке. А ты как думал?
— В самом деле, — добавил Тадеуш, багровея от возмущения, — что ты себе думал, Джош?!
— Я еще ничего не решил, — сказал Джош и наконец посмотрел на меня. — Ты как насчет разделить славу с Сунджо?
— Держите меня шестеро!!! Я не верю своим ушам!!! — воскликнул Тадеуш.
Джош и бровью не повел:
— Что скажешь, Пик?
Ну так я же не за славой сюда поперся, подумал я. Или все-таки за славой? Я глянул на Сунджо и Запу — у обоих каменные лица. Я был готов убить обоих, а Сунджо особенно, потому что с Запы взятки гладки, он-то никогда никому ничего не рассказывает.
Я хотел сказать Джошу, чтобы он немедленно отправил Сунджо обратно в Непал. Вместо этого я выдавил из себя следующее:
— Нет проблем.
— Так, Джош, хорошо, а можно теперь я с тобой поговорю? С глазу на глаз, — спросил Тадеуш.
— Разумеется.
Они вышли, и на некоторое время в палатке воцарилось гробовое молчание. Нарушил его Джей-Эр:
— Ну что, как насчет сыграть в покер? Он выудил из кармана парки колоду карт.
— Отчего же нет, — сказал Спарки, — эти двое теперь не скоро воротятся.
— Отлично, я с вами, — сказала Холли. Я подошел к Сунджо и Запе.
— Спасибо, что заступился за меня, — сказал Сунджо.
— Ты мог мне сказать заранее.
— А я сказал.
Сунджо виновато поглядел на Запу.
— Ну, намекнул.
— Что еще за ерунда?
— Ну, помнишь, в первую ночь в ПБЛ, — ответил Сунджо. — Я сказал, что если мы зайдем в Четвертый лагерь, то у нас будет хороший шанс зайти и на вершину.
Насчет «намекнул» — это точно. Я этот его монолог еле запомнил.
— Мог бы выдумать что-нибудь и получше, — бросил я. Тут Запа решил помочь:
— В Катманду Сунджо ничего не знал. Он думал, я забираю его на гору, чтобы выучить на шерпа. Про вершину я сказал Сунджо только на пути в ПБЛ.
Ага, значит, Запа играет в игры не только со мной и Джошем. Я через плечо посмотрел на картежников: игра в самом разгаре, гора денег в центре стола, дым коромыслом. Везунчики. Вот если бы к ним подсел Запа...
— Так, схожу-ка я в столовую за чаем, — вдруг сказал он.
Я дождался, пока он не выйдет вон, и спросил у Сунджо, почему он не сказал мне, что Запа — его дед.
— Запа сказал: мол, будет лучше, если об этом никто не будет знать.
На это было трудно что-то возразить — ведь если бы Запа вдруг попросил меня держать что-то в секрете, то я бы молчал как рыба. Все равно я был зол, что Сунджо мне ничего не сказал.
Запа вернулся с термосом чая и кружками. Я налил себе кружку и пошел смотреть на покер. Мне было совершенно неинтересно; просто я не хотел быть рядом с Запой и Сунджо. Холли выигрывала одну сдачу за другой, чему никто не был рад.
Спустя минут двадцать в палатку вернулись Джош и Тадеуш. Тадеуш улыбался от уха до уха, и сначала я решил, что Сунджо проиграл. Тот тоже всё заметил и пал духом.
— Ну что я могу сказать, — улыбнулся Тадеуш Сунджо и Запе. — Высочайшим повелением вам выдается шанс зайти на вершину.
— Это были хорошие новости. А теперь плохие: послезавтра вы все отправляетесь наверх, в ПБЛ, — добавил Джош.
— Вот дерьмо! — простонали в ответ киношники.
Як и медведь
ТРИ ГРУППЫ: П, В И (тссссс!) Т.
Мы назывались группа Т. В нее входили Сунджо, я, киношники и Холли, а вели нас Запа, Йоги и Яш. (Думаю, братья тоже не просто так запрыгнули в грузовик, надеясь при случае найти работу на горе. Думаю, Запа нанял их заранее для Сунджо — заводить его на вершину.) А еще я думаю, что Т означала «тайная», а не «третья», потому что первый шанс зайти наверх получали именно мы, и этот факт должен был оставаться тайной.
В ночь перед выходом Джош и Тадеуш фактически приказали нам врать всем остальным.
— Все это — между нами, — сказал Тадеуш едва слышно, несмотря на температуру минус двадцать пять и воющий ветер. Тут даже если кричать, никто не услышит.
— Тадеуш прав, — поддакнул Джош. — Кое-кто из наших альпинистов тупы как бараны. Будет просто война за то, кто первым идет наверх. Это полный идиотизм, но мы сталкиваемся с этим каждый год, словно по расписанию. Они не могут заставить свои изголодавшиеся по кислороду мозги понять, что попадание на вершину никак не зависит от порядка восхождения. Только от погоды.
Джош немного лукавил. Если сидеть в базовом лагере или в ПБЛ и ждать своей очереди, то больше вероятность чем-нибудь заболеть или, там, ногу подвернуть, да плюс адская скучища, так как делать нечего. Лежишь в палатке день, другой, третий и все думаешь, попадешь ты наверх или нет. От такого и повеситься недолго.
Мы стояли в очереди первыми исключительно из-за даты моего рождения. Никаких других причин. До нее оставалось тридцать с небольшим дней — и на успешное восхождение может потребоваться весь этот срок.
— Если люди начнут задавать вопросы, — сказал Тадеуш, — мы заняты вот чем. — Он глянул на киношников. — Вы снимаете документальный фильм про шерпов. — Перевел взгляд на Холли. — А ты пишешь про шерпов статью. — Теперь на меня. — А ты работаешь мальчиком на побегушках у киношников.
