то же время отдельные рабы пользовались расположением и доверием своих хозяев. Таких примеров немало в сочинениях древних авторов. Например, богатейший трапезит Пасион, ставший за заслуги перед государством афинским гражданином, завещал свое дело не сыну, оказавшемуся мало способным, а своему вольноотпущеннику Формиону (Dem. XXXVI, 43-44). Один пример такого рода известен и в Ольвии. Хозяин Биона Борисфенита не только отпустил его на волю, но и сделал своим наследником (Diog. Laert. IV, 46).
В светлое время дня мужчины по-разному проводили свой досуг. По большей части, граждане посещали гимнасий, агору, а в теплое время года — порт. В гимнасии тренировались, смотрели соревнования, слушали своих и приезжих поэтов и риторов[402].
На агору приходили не только по делу или за покупками, но также для общения и узнавания последних новостей, которыми делились в цирюльнях и всевозможных лавках. Здесь встречались представители всех слоев общества: граждане и метеки, рабы, сопровождавшие хозяев или посланные за покупками, и чужестранцы — матросы с кораблей и купцы, привезшие свои товары. Неделовая жизнь агоры хорошо отражена в одной из речей Лисия (XXIV, 20): «Каждый из нас привык заходить то в парфюмерную лавку, то в цирюльню, то в сапожную,... Более всего к тем, кто устроился поблизости агоры,... ведь все вы привыкли заходить и болтать, где придется»[403].
Наряду с агорой порт Ольвии служил тем местом, куда стекались жители, дабы получить свежие новости. Приход каждого судна из любого греческого центра становился заметным событием в жизни города. Аристотель писал о том, как падкие до всего невероятного афиняне любили слушать рассказы моряков, прибывших из Борисфена и Фасиса[404]. Вероятно, жители Ольвии с неменьшим интересом относились к рассказам мореплавателей из разных городов Эллады. Однако порт был оживленным местом встреч лишь в сезон судоходства от поздней весны до ранней осени, агора же всегда была многолюдной.
Посещать порт и агору, стою и лавки мог любой житель Ольвии, но проводить свой досуг в гимнасии разрешалось лишь полноправным гражданам. Только для них город тратился на содержание здания гимнасия, закупку масла и оплату тренеров. Только для них богатые граждане вносили пожертвования на масло и ремонт гимнасия. Трудно сказать, кто, кроме граждан, имел право ходить в ольвийский театр. Представления и музыкальные концерты в театре давались не часто, и ради них откладывались все текущие дела[405].
Подобно другим эллинам, ольвиополиты любили охотиться, о чем свидетельствуют находки костей диких животных, главным образом зайцев, оленей и кабанов[406]. Их малое количество по сравнению с костями домашних животных показывает, что дичь не играла существенной роли в питании жителей Ольвии. Значит, они, как и все греки, охотились для развлечения и упражнений в ловкости[407]. Во время охоты греки использовали лошадей и собак. Их многочисленные кости в слоях Ольвии указывают на то, что в Нижнем Побужье могли устраивать псовую и конную охоту.
Эллины увлекались всевозможными азартными играми. Наиболее распространенными были игра в кости, а также бои петухов и перепелов, во время которых делали ставки на ту или иную птицу. Находки костей петухов[408] дают основание думать, что в Ольвии могли проводиться петушиные бои.
Развивавшие ловкость и глазомер игры в кости любили в античности все: и взрослые мужчины, и женщины, и дети. Игра в кости бывала и просто развлечением и азартной со ставками на деньги. Из произведений древних авторов известно несколько разновидностей подобных игр[409]. О таких играх в Ольвии свидетельствуют находки множества астрагалов во всех слоях городища. Астрагал или бабка — название кости первого сустава третьего пальца лошади, третьего или четвертого пальца быка, барана, козы, которые имеют удобную для игры форму. На одном ольвийском астрагале сохранилась надпись «бей», другие имеют высверленные отверстия, третьи — специально сточены или спилены[410]. Это указывает на их использование в разных играх.
Иногда бабки клали в могилы, поэтому известно, сколько костей требовалось для различных игр. В одном ольвийском погребении лежало 16 астрагалов, в другом — 5, в третьем — один. Вероятно, играли обеими руками, поскольку в погребениях астрагалы находят лежащими одновременно у обеих рук[411].
В вечерние часы греки посвящали свой досуг встречам с друзьями у себя дома. Такие встречи сопровождались угощением и питьем вина, которое называлось симпосионом (σομπόσιον — совместное питье вина). Масса упоминаний о симпосионах рассыпана по всей античной литературе: у лирических поэтов и комедиографов, у философов и гастрономов. «Пиры» Платона и Ксенофонта хотя и посвящены философским рассуждениям на симпосионе, изобилуют массой бытовых подробностей своего времени. Лучше всего известно об афинских симпосионах, а о других есть лишь отдельные упоминания; среди них отсутствуют сведения, касающиеся городов Северного Причерноморья. Между тем, археологические находки в сопоставлении с записями древних авторов предоставляют немалые возможности для реконструкции этой стороны быта северопричерноморских греков, которой исследователи прошлого и настоящего почти не уделили внимания.
Небольшие объединения частного характера или, как их теперь называют, микрогруппы, составляли на протяжении всей античности важную особенность общественной и частной жизни любого греческого полиса[412].
Особенно возросла их роль в эпоху эллинизма[413]. Совместные трапезы были излюбленной формой общения греков из разных слоев населения, объединявшихся во всевозможные союзы: культовые, погребальные, землячества соотечественников, живущих в чужом полисе, союзы взаимопомощи. Наиболее древними были культовые ассоциации, почитавшие не общегосударственные божества.
Одна из важных черт почитания божества — совместная с ним трапеза, на которой бог считался хозяином или гостем и получал в качестве дара свою долю жертвы. Наряду с ритуальной стороной, такая трапеза стала в значительной степени и поводом для веселого времяпровождения.[414]
Известные с гомеровских времен пиры аристократии возникли, по мнению исследователей, как средство подкармливания дружинников и повышения их социального статуса. Подобные пиры практиковались не только в античности, достаточно вспомнить прославленные в былинах и летописи пиры при княжеском дворе в древнем Киеве[415]. В Греции такая форма организации военной аристократии в классический период видоизменилась в иную — «аристократию досуга»[416]. Все же еще в V—IV вв. аристократические лидеры нередко приглашали на симпосион тех, кто оказывал им помощь в достижении политических целей. Заметная роль аристократии в истории Ольвийского полиса архаического и классического периодов отмечается в современной историографии[417].
Мода на подражание жизни высших слоев общества сыграла определенную роль в распространении симпосионов среди менее знатных и состоятельных граждан. Таким образом пиры аристократов и ритуальные совместные трапезы послужили основой для широкого распространения и развития обычаев симпосиона
