class="a">[418]. Совместные трапезы нередко устраивались вскладчину, когда каждый приносил, что мог (Xen. Symp. I, 15; Memorab. III, 14, 1).
В эпоху эллинизма, когда многие граждане отстранились от общественной жизни и целиком ушли в частную жизнь, появилась потребность принадлежать к некому объединению, отличному от семьи[419]. В результате возникло много новых различных сообществ, и общей чертой большинства из них были совместные трапезы в домах членов сообщества или в нанятом помещении[420].
Сохранились сведения о некоторых ольвийских религиозных сообществах. Это аристократические союзы мольпов и нумениастов, почитатели Диониса, о которых говорится в новелле о Скиле у Геродота (IV, 78) и орфические сообщества V—II вв., тесно связанные с культом Диониса[421]. Ольвийский союз мольпов, известный по эпиграфическим источникам V в., продолжил традиции своей метрополии. Судя по надписям, милетские мольпы имели общественную кассу и свой дом, в котором проходили симпосионы. Для них все члены союза, кроме специально освобожденных, предоставляли продукты, доставка которых входила в обязанности младших членов. Структура, функции и совместные трапезы ольвийской коллегии мольпов, вероятно, были аналогичными[422].
Симпосионы устраивались не в любой день; например, в дни, посвященные подземным богам, полагалось соблюдать пост. Поводом для симпосиона часто служили разного рода знаменательные события в жизни хозяина дома. Широко распространенным был званый обед, который полагалось дать после жертвоприношения (Xen. Mem. 3, 11; Plut. Mor. 642 Г). В Ольвии жертвоприношения производились на алтарях, открытых на двух священных участках в центре города, и в других местах[423]. Подобно другим грекам, ольвиополиты отмечали симпосионом различные награды, полученные за заслуги перед государством или за победу на каком-нибудь агоне. О таких наградах известно по многочисленным надписям[424]. Симпосион собирали, провожая друзей в дальний путь, а также в честь приезжих (Plut. Mor. 666 f).
Близкие знакомые могли привести на симпосион своих друзей. В «Пире» Платона к пятерым приглашенным гостям Агафона присоединились еще несколько: Сократ привел с собой Аристодема, Алкивиад вошел в разгар пира, возвращаясь из других гостей, а под утро к пирующим пришли еще несколько гуляк.
По литературным источникам («Пиры» Платона, Ксенофонта, Плутарха и Лукиана) можно заключить, что греки не любили многолюдных сборищ. Даже на очень богатую свадьбу, описанную Афинеем (IV, 23), было приглашено всего 20 гостей. Это подтверждается данными эпиграфики и археологии. Члены афинского фиаса Геракла собирались в количестве 18 человек, а в одном помещении, нанятом для трапез, стояло 6 лож[425]. Ведь греки во время пира не сидели, а полулежали на ложах, опершись левой рукой на подушки. Поклонники Аполлона Простата в Ольвии римского времени имели помещение с тремя застольными ложами[426]. В богатых ольвийских домах эллинистического времени строились комнаты для приема гостей — андроны. Потолки в них были выше, чем в других помещениях дома, а в одном андроне точно определяются места для установки восьми лож[427].
Античные авторы пишут, что на ложе во время пира возлежало по одному или по двое гостей (Plut. Symp. 213b; 223 b), на рисунках же иногда изображается и больше. Так что в упомянутом ольвийском андроне могло собраться до двадцати гостей. Но обычно их бывало значительно меньше. Ведь греки считали, что за столом для приятного общения количество сотрапезников не должно превышать числа муз, т. е. девяти. Недаром Агафон в «Пире» Платона пригласил всего пятерых, а Аристофан в «Осах» перечислил семерых сотрапезников.
На симпосион приходили в праздничной одежде, при входе в андрон снимали обувь и обмывали ноги (Plut. Symp. 213 b). Парадный костюм ольвиополитов, судя по сохранившимся изображениям, не отличался от одежды других греков[428].
После того, как гости разместились на ложах, они выбирали симпосиарха, распорядителя пира. Он следил за направлением беседы, не допускал крайностей, руководил смешиванием вина с водой, старался не разрешить выпить лишнего (Plut. Mor. 619 b). Можно представить ольвиополи-та на симпосионе, глядя на местную стелу ситонов с изображением пирующего бога. Он возлежит на ложе, около которого стоят круглый столик с яствами и мальчик-виночерпий, готовый добавить вина в ритон, находящийся в руке пирующего (рис. 24).
При перемене блюд столы выносили, а гостям подавали воду для мытья рук, подметали и даже мыли пол (Xenophan I, 1). Ведь с маленьких столиков, стоявших перед каждым ложем, падали остатки пищи, и на пол бросали куски специального хлебного мякиша, с помощью которого ели и обтирали руки, поскольку греки почти не употребляли ложек; они ели руками пищу, предварительно разрезанную на небольшие куски. В одном ольвийском андроне археологами обнаружены даже канавки, куда стекала вода при мытье пола[429]. После влажной уборки мокрая галечная мозаика в центре андрона блестела особенно ярко и радовала глаз своим узором.
Трапеза начиналась с горячих и холодных растительных, мясных или рыбных блюд. Потом подавался десерт: фрукты, орехи, сыр, а затем начинался собственно симпосион — совместное питье вина.
В присутствии гостей вино смешивалось с водой в больших кратерах, откуда его разливали в кубки различных форм — килики, скифосы, канфары, ритоны и др. (рис. 56, 102, 103). Вино зачерпывали специальными черпаками — киафами (рис. 101) и лили через ситечки (рис. 97), поскольку в древности вина имели осадок. В богатых домах в парадный сервиз входили сосуды из золота, серебра и бронзы. Бесчисленное количество обломков расписной столовой керамики дает представление о том, какими красивыми и разнообразными были сервизы у ольвиополитов, и сколь часто менялась мода на их декор[430].
Перед тем, как начать пить вино, греки повязывали голову лентами и надевали венки из цветов и душистых растений, умащались благовонными маслами[431], затем пели хором пеан и совершали возлияние в честь Доброго Гения и других божеств (Plat. Symp. 212 е; Xen. Symp. II, 1; Athen. IV, 2). Граффити на застольных чашах свидетельствуют о том, что в Ольвии на симпосионе придерживались аналогичных правил. Посвящения Доброму Гению прочерчены на двух киликах V-IV вв[432]. На ряде киликов вырезаны надписи застольного содержания: «Наливай пить в меру сил»; «Выпив меня, Поликрат будет радоваться»; «Наполняй до краев» и др.[433]
Вино пили, разбавляя водой в различных пропорциях. Гесиод (Op. 596) рекомендовал три части воды на одну часть вина, а вино, разбавленное наполовину водой, считалось очень крепким. Утонченные любители вина пили каждый сорт в определенной пропорции с водой (Plut. Мог. 619 b). Иногда вино смешивалось с горячей водой (Athen. IV, 4), но обычно с холодной, а летом со специально охлажденной. Для охлаждения вина использовались
