– По тому же градуснику?
– Да, сэр.
– Вы потом проверили это термометром доктора, и он показалто же самое, правильно?
– Вернувшись в полицейский участок, я тщательно проверял егов течение часа.
– И к какому выводу пришли?
– Я определил, что он показывает температуру абсолютноточно.
– Еще что-нибудь необычное привлекло ваше внимание?
– Да, меня удивила необычная температура надетых на убитомвещей и температура в самой ванной комнате. Я стал искать – и нашел под теломобрывок клееного пакета от контейнера.
– У вас он с собой?
– Да. – Трэгг положил на стол кусочек пакета, который с этойминуты тоже становился уликой.
– Что вы затем сделали?
– Выйдя из мотеля, я отправился к машине, в которой меняждали Мейсон и его клиентка. Я сказал им обоим, что этот обрывок пакета был, помоему мнению…
– Одну минуточку, – прервал его Норрис. – Я не нуждаюсь вданный момент в вашем мнении по этому поводу. Хочу только услышать, что высказали обвиняемой и ее адвокату Перри Мейсону. Хочу знать, о чем вы говорили вих присутствии.
– Да, сэр, понимаю. Я заявил обоим, что, по моему мнению,этот обрывок – не что иное, как часть пакета, оторванная от контейнера с сухимльдом, и спросил их, знают ли они что-нибудь об этом?
– И что они вам ответили?
– Обвиняемая молча отрицательно покачала головой, а ееадвокат тотчас предупредил ее, чтобы она не произносила ни слова и даже недвигала головой, выражая свое согласие или отрицание чего-либо.
– Если суд позволит, – сказал Норрис, – то в данный момент япрекращаю прямой допрос свидетеля. Возможно, позже я его еще раз вызову в связис другими моментами этого дела. А теперь передаю свидетеля защите дляперекрестного допроса.
Лейтенант Трэгг повернулся и настороженно посмотрел наМейсона, не переставая при этом улыбаться. Его манера поведения по-прежнемубыла подчеркнуто любезной. Мейсон же, понимая, что ему расставляют ловушку,тоже постарался быть предельно учтивым.
– Если суд мне позволит, ввиду того что обвинение, очевидно,намерено вызвать этого свидетеля через некоторое время еще раз, чтобы он далпоказания по другим аспектам этого дела, заявляю, – сказал Мейсон, – что и дляменя будет сейчас удобнее воздержаться от перекрестного допроса, отложив его.Если обвинение не вызовет его для дальнейших показаний, как обещало, то ярезервирую за собой право вызвать свидетеля для перекрестного допроса.
– Очень хорошо, вполне справедливое требование, – одобрилсудья Майлз. – Обвинитель, вызывайте следующего свидетеля.
Норрис был не в состоянии скрыть свое разочарование.Насупившись, он с раздражением повернулся и стал что-то тихо говорить сидевшемурядом Гамильтону Бергеру. Однако Бергер, сам опытный ветеран судебных боев,сознавая, что манера поведения Норриса может не лучшим образом повлиять наведение дела и лишь доказывает, что тактика Мейсона выбрана правильно,дипломатично отвернулся от Норриса и объявил:
– Следующим в качестве свидетеля обвинения вызывается СтенлиМултон.
В зале появился Мултон, ждавший вызова в комнате длясвидетелей. Он вошел в раздвижные двери и занял положенное место. Это былполицейский, который третьего числа, то есть в день убийства, выехал впатрульной машине к месту происшествия. Когда его спросили, получил ли онкакие-либо специальные инструкции, не уточняя при этом, какие именно, онзаявил, что действительно получил. На вопрос, что же он сделал, получив их потелефону, ответил, что поехал на большой скорости не к мотелю, а к форелевойферме Осгуда, припарковал машину на боковой улочке, затем вернулся и спряталсяв кустах футах в тридцати от бака с мусором.
– Так, – сказал Норрис, – понятно. Вы видели в эту ночьобвиняемую?
– Да, видел.
– Где?
– Около мусорного бака.
– Вы там были один?
– Нет, сэр, со мной был еще один полицейский.
– В котором часу вы увидели обвиняемую?
– Мы увидели ее в десять часов шестнадцать минут, а взялипод стражу – в десять двадцать одну.
– Что делала обвиняемая в это время и в этом месте?
– Она приехала на машине, припарковала ее таким образом, чтопередние фары освещали мусорный бак, осмотрелась, постояла прислушиваясь инаправилась прямо к баку.
– И что она там стала делать?
– Сначала она вынула какой-то мусор, а потом стала выбиратькартонные пакеты, некоторые из них еще были наполовину заполнены сухим льдом.
– Но в тот момент вы этого еще не знали?
– В тот конкретный момент не знал, но вскоре, черезнесколько минут, убедился в этом.
– Вы говорите, что она вытаскивала эти пакеты со льдом?
– Да.
– Среди них был и разорванный?
– Был.
– Обвиняемая взяла и разорванный тоже?
– Да, взяла.
– А вы у нее отобрали этот, разорванный пакет?
– Да, я его забрал.
– Что вы сделали именно с этим пакетом в свете того, чтолейтенант Трэгг нашел под телом убитого и представил в суд оторванный кусокпакета, который сейчас превратился в улику «С»?
– Вы имеете в виду – позже?
– Да, после ареста, мистер Мултон.
– Я сложил обе части и посмотрел, совпадают ли они по линииотрыва.
– Значит, у вас есть кусок порванного пакета, который выотобрали у обвиняемой вечером третьего числа?
– Да, сэр.
– Предъявите, пожалуйста, его суду.
Свидетель открыл свой чемоданчик и извлек из негоразорванный бумажный пакет.
– Теперь, мистер Мултон, – сказал Норрис, – я дам вамоторванный кусок пакета, который является уликой «С». И хочу, чтобы вы показалисуду, совпадают ли стороны вашего обрывка пакета и оторванного куска – улики«С».
Свидетель сложил обе половинки и показал их внимательноследившим за его действиями присяжным: края совпали абсолютно точно.
– Теперь, если позволит суд, – сказал Норрис, – я прошуприобщить этот второй обрывок пакета в качестве вещественного доказательства«D».
Судья Майлз испытующе посмотрел на Мейсона. Адвокат же,зная, что присяжные заседатели зорко следят за ним и что этот чертов кусокпакета, так называемая косвенная улика «D», связала обвиняемую с убийством, какни одна другая не могла бы этого сделать, старался, чтобы его голос звучалравнодушно, почти скучающе:
