— В первый момент я принял его просто за какой-товарварский молитвенный жезл. Я понимаю так, что весь этот район переполненстранными культами и примитивными сектами. И на миг я принял тебя за адептаодного из этих суеверий. Но если, как ты говоришь, это и в самом деле оружие,тогда ты, должно быть, умеешь им пользоваться?
— До некоторой степени, — ответил человек вчерном.
— Ну, тогда хорошо, — сказал Яма, — ибо мнене хотелось бы убивать человека, не знающего что к чему. Однако я считаю себяобязанным указать, что когда ты предстанешь перед Высшим в ожидании суда, тебебудет засчитано самоубийство.
Его визави едва заметно улыбнулся.
— Как только ты будешь готов, бог смерти, я облегчу освобождениетвоего духа от плотской его оболочки.
— В таком случае, только один пункт, — сказалЯма, — и я тут же прекращу нашу беседу. Скажи, какое имя передать жрецам,чтобы они знали, по кому провести заупокойные обряды.
— Я совсем недавно отказался от своего последнегоимени, — ответил пилигрим. — По этой причине августейший супруг Калидолжен принять свою смерть от безымянного.
— Рилд, ты безумец, — сказал Яма и обнажил свойклинок.
Так же поступил и человек в черном.
— И надлежит, чтобы ты пошел на смерть безымянным, иботы предал свою богиню.
— Жизнь полна предательств, — ответил тот, неначиная боя. — Противодействуя тебе — причем в такой форме, — япредаю учение моего нового господина. Но я должен следовать велениям моегосердца. Ни мое старое, ни мое новое имя не подходят, стало быть, мне, и онинезаслуженны, — так что не зови меня по имени!
И клинок его обратился в пламя, пляшущее повсюду, сверкающееи грохочущее.
Под неистовым натиском Яма отступил назад, пятясь шаг зашагом, успевая проделать лишь минимальные движения кистью, чтобы парироватьсыплющийся на него град ударов.
Затем, отступив на десять шагов, он остановился, и онифехтовали на месте. Парировал он чужие удары лишь с чуть большей силой, затоответные его выпады стали более неожиданными и перемежались финтами ивнезапными атаками.
По всем канонам воинского искусства, как на параде, взлеталив воздух их клинки, пока, наконец, пот сражающихся ливнем не пролился на камни;и тогда Яма перешел в атаку, неспеша, медленно вынуждая соперника отступать.Шаг за шагом отвоевывал он потерянное вначале расстояние.
Когда вновь очутились они на том самом месте, где нанесенбыл первый удар, Яма признал сквозь лязг стали:
— Отменно выучил ты свои уроки, Рилд! Даже лучше, чем ядумал! Поздравляю!
Пока он говорил, соперник его провел тщательно продуманнуюкомбинацию финтов и самым кончиком своего клинка рассек ему плечо; появившуюсякровь трудно было заметить на красной одежде.
В ответ Яма прыгнул вперед, единственным ударом раскрывзащиту противника, и нанес ему сбоку такой удар, который вполне мог бы простоснести голову с плеч.
Человек же в черном опять принял защитную позицию, потрясголовой и, парировав очередную атаку, сделал ответный выпад, который, в своюочередь, был парирован.
— Итак, горлышко твое обмакнули в купель смерти, —сказал Яма. — Поищем тогда иных путей, — и его клинок пропел ещеболее стремительную мелодию, когда он испробовал выпад снизу вверх.
Всей ярости этого клинка, позади которого стояли века имастера многих эпох, дал тогда выход Яма. Однако соперник встречал его атаки ипарировал все возрастающее число ударов и выпадов, отступая, правда, всебыстрее и быстрее, но не подпуская к себе хищную сталь и время от временисовершая ответные выпады.
Он отступал, пока не очутился на берегу потока. Тогда Ямазамедлил свои движения и прокомментировал:
— Полвека назад, когда ты ненадолго стал моим учеником,я сказал себе: «У него задатки мастера». Я не ошибся, Рилд. Ты, быть может,величайший боец на мечах, появившийся на моей памяти. Наблюдая твое мастерство,я почти готов простить тебе отступничество. В самом деле, жаль…
И он сделал ложный выпад в незащищенную грудь, в последниймомент клинок его нырнул под поставленный блок и обрушил свое лезвие назапястье соперника.
Бешено размахивая своим ятаганом и целя в голову Ямы,человек в черном отпрыгнул назад и оказался у самого бревна, что лежало поперекрасселины, в которой бурлил поток.
— И рука тоже! В самом деле, Рилд, богиня расщедриласьв своем покровительстве. Попробуем это!
Сталь взвизгнула, когда он поймал клинок соперника вжелезный захват, и, вырвавшись на волю, рассекла тому бицепс.
— Ага! Тут пробел, — вскричал он. — Попробуемеще!
Клинки их сцеплялись и расходились, увертывались, кололи,рубили, парировали, отвечали ударом на удар.
Яма в ответ на изощренную атаку противника ушел в глухуюзащиту и тут же ответил, его более длинный, чем у соперника, клинок снова испилкрови из предплечья.
Человек в черном вступил на бревно, с размаху рубанув внаправлении головы Ямы, но тот легко отбил его клинок в сторону. Еще болееужесточив свои атаки, Яма вынудил его отступить по бревну и тут же ударил ногойпо его лежащей на берегу оконечности.
Противник отпрыгнул назад и очутился на другом берегу. Едвакоснувшись земли, он тоже пнул ногой бревно, и то сдвинулось с места.
Прежде чем Яма мог вскочить на него, оно покатилось,соскользнуло с берега и рухнуло в поток; вынырнув через миг на поверхность, онопоплыло по течению на запад.
— Да тут всего семь или восемь футов, Яма!Прыгай! — закричал человек в черном.
Бог смерти улыбнулся.
— Отдышись-ка, пока можешь, — посоветовалон, — Из всех даров богов, дыхание — наименее оцененный. Никто не слагаетему гимнов, никто не возносит молитв к доброму воздуху, дышат которым наравнепринц и нищий, хозяин и его пес. Но — боже упаси оказаться без него! Цени,Рилд, каждый свой вздох, словно последний, ибо недалек он уже от тебя!
— Говорят, что мудр ты в вопросах этих, Яма, —сказал тот, кого звали когда-то Рилд и Сугата. — Как говорят, ты — бог,чье царство — смерть, и знание твое простирается за пределы понимания смертных.Поэтому хотел бы я расспросить тебя, покуда праздно стоим мы здесь.
Не улыбнулся на это Яма насмешливой своей улыбкой, какотвечал он на все предыдущие слова противника. Для него в этом было нечторитуальное.
— Что хочешь ты узнать? Обещаю тебе дар вопрошаниясмерти.
