собственной дочери, потому что он сделал этот выбор.
Черт, подумал я про себя. Эти двадцать минут полностью нарушили баланс того, что мы выяснили прошлым вечером.
В ту секунду, когда я прикоснулся к ней, все пошло по новой траектории, которую я больше не контролировал. Прямо как сейчас.
— Я бы тоже скучала по тебе, папочка, — радостно сказала Фейт. — Но ночевать в школе было бы так весело.
Она снова окунула голову под воду, поэтому, вероятно, и не заметила, что Элли с ней не согласна.
Но я заметил.
И возненавидел это.
Элли провела руками по своим загорелым бедрам и слегка улыбнулась мне.
— Что ж, я думаю, мои двадцать минут истекли.
Я кивнул.
— Уверен, она попытается вытянуть из тебя еще одну порцию, если ты все еще будешь здесь, когда она вынырнет подышать свежим воздухом.
Элли рассмеялась.
— Она отличный ребенок, Люк.
Фейт подошла и сплюнула воду с губ, что заставило меня улыбнуться.
— Она самый лучший ребенок, — легко ответил я.
Это было нетрудно сказать вслух, отчасти потому, что я был предвзят, но если исключить из уравнения мои собственные проблемы с Элли, я действительно чертовски гордился тем, что моя дочь была доброй, любопытной и милой с новой соседкой.
— Вам обязательно идти, мисс Элли? — спросила Фейт.
Элли взглянула на меня и сжала губы, чтобы удержаться от смеха. Она кивнула.
— Да, милая. Но спасибо, что пригласила меня в гости. Мне было очень весело.
— Мне тоже. — Дочь вздохнула.
Когда Элли встала, я практически услышал в своей голове саундтрек к медленному обнажению ее тела в купальнике, которое я увижу всего через несколько коротких часов на фотосессии. Во что бы она там была одета?
Она глубоко вздохнула и долгую секунду смотрела на меня.
— Увидимся позже.
Не дожидаясь ответа, она подмигнула моей дочери и вернулась в свой двор.
Я не смотрел, как она уходит.
Отказывался признать, что хотел этого.
Правда заключалась в том, что я все еще не был до конца уверен, что делать с Элли Саттон.
13
Люк
— Ненавижу предсезонку, — пробормотал Джек. — Сидя на скамейке запасных, я становлюсь нервным.
Моя улыбка легко сошла с лица, несмотря на то, что мы проиграли нашу первую игру, потому что я тоже так думал. Мы не должны были говорить об этом вслух — говорить нашим болельщикам и средствам массовой информации, что тренировка была необходима, что выход на поле более молодых и неопытных игроков дал нам шанс понаблюдать за их выступлениями.
Но, будучи стартовым квотербеком, я был вынужден бесцельно слоняться по боковой линии, передавая своим дублерам игровые комбинации через гарнитуру, наблюдая за ними с жжением под кожей от желания быть тем, кто выйдет на поле. Было ясно, почему я не мог этого сделать, риск получить травму в игре, которая не имела значения, был слишком велик, но это все равно не помешало мне побежать туда.
Вместо того, чтобы раздувать тираду Джека, которая длилась всю нашу поездку на эту чертову фотосессию и интервью, я ударил его по плечу.
— Необходимое зло, и ты это знаешь. Они никогда от этого не избавятся.
Мы решили поехать вместе, так как на самом деле мы были нужны им только для части интервью. Ранее Ава написала, что мы совмещаем съемку и интервью из-за идеи Элли о фотографиях за кадром, что означало, что мы должны выглядеть так, будто мы не законченные неряхи.
— Я ненавижу интервью, — сказал ему. — Раз уж мы настроены делиться.
Джек хихикнул.
— Ты так говоришь, как будто никто этого не знает. — Он начал загибать пальцы. — Все в команде знают, что ты их ненавидишь. В приемной определенно знают, что ты их ненавидишь. А я не знаю? Как ты думаешь, СМИ знают, что ты их ненавидишь? Да, давай пересчитаем их дважды.
Я неловко заерзал на стуле.
— Ты не должен меня винить.
Учитывая, насколько Джек был моложе меня, его не было в команде, когда я разбирался с последствиями истории Кассандры, за которой последовал несчастный случай с ней и прославление «отца-одиночки квотербека», но он был достаточно взрослым, чтобы помнить, как это происходило.
— Нет, думаю, не могу. — С пассажирского сиденья он быстро взглянул на меня. — Ты уловил много дерьма от пиарщиков по поводу статьи о том, что Элли отвлекает?
— Немного, — ответил ему. Это было все, что я планировал ему сказать.
К настоящему времени все это кануло в лету — счастливый побочный продукт СМИ с предсказуемо коротким охватом внимания. Но в тот вечер, когда я увидел статью, получил душераздирающий телефонный звонок от Авы и остановил приступ паники у Элли на заднем дворе, — я не захотел повторять. По многим причинам.
Видя, как она смотрит на меня так, как смотрела, когда не могла дышать, эти большие глаза цвета океана, полные паники и страха, и совершенно ошеломляющий размер того, в центре чего она была, я не мог вспомнить, когда в последний раз мне было по-настоящему стыдно за то, что я сделал. Не только то, что я сказал идиоту-журналисту, который исказил мои слова именно так, как я боялся, но и все, что привело к этому моменту.
У Элли не было причин доверять мне. На самом деле, то, что она показала мне эту мягкую сторону того, через что ей пришлось пройти, должно было зажечь все тревожные звоночки в ее голове. Если бы я был менее значимым человеком, более слабым мужчиной, было бы так легко использовать это против нее. Манипулировать ею, заставляя уволиться, продать, вернуться к той, несомненно, легкой жизни, которая была у нее до смерти Роберта.
Стыд был настолько ощутимым, что я пришел пораньше по адресу, который написала мне Ава, готовый сделать то, что мне нужно было для всей этой песни и танца с SI. Это было осознание того, что лидерство время от времени принимало унизительные формы. Делать то, что мне было некомфортно, что я не мог контролировать, было просто еще одной возможностью показать моим товарищам по команде, что я заслуживаю их уважения, которое они проявляли ко мне каждую неделю на поле, в течение недели тренировок.
— Это оно? — спросил Джек, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть через ветровое стекло на неприметное здание, облицованное серым кирпичом. На стоянке стояло несколько машин и большой белый рабочий фургон, а рядом с дверью стояло маленькое растение в квадратном черном кашпо, выкрашенном в ярко-красный цвет.
— Думаю, да.
Джек помедлил, прежде чем выйти из машины.
— Послушай, я готов
