как бы не заметила этого, но щека ее правая вспыхнула именно тогда.
Пришлось сесть за стол. Её сильно зажали охочие повидаться какие-то люди. Она никого почти не узнавала. А может, и не хотела никого узнавать.
И вот она ехала на такси на вокзал. Она уедет домой ближайшим поездом. Хорошо главную свою сумку она всегда носила с собой. И уедет со счастьем.
Вот только одно ее огорчало, она все слушала этот звук шлепка упавший за стол ее книжки.
Женьке вдруг стало невыносимо жаль эту книжицу. Лежит там под чужим столом. Как подкидыш. Подкидыш и есть. И когда о ней вспомнят, и обнаружат разве при генеральной уборке. А найдут, все равно читать не станут. И Женька поняла, что реабилитация себя, за которой она ездила в свою прошлую жизнь, не случилась.
И не случится уже никогда.
Женька, выйдя из такси и направляясь к кассе за билетом, вдруг подумала, что не зря произвела этот вояж, теперь она хорошо знает, что скучать и виниться не перед кем и не за что. Еще она подумала, надо было бы позвонить брату и сказать, что она уезжает.
Но звонить Женька не стала. Она вдруг почувствовала себя той книжкой, которую так небрежно бросили на стол. Под стол. И когда о ней вспомнят — не знамо.
И Женька не стала звонить. Никому.
А за столом родные не сразу обнаружили ее уход. А заметив, испугались чуть, но кто-то объяснил охотно и понятно:
— Устала с дороги, отдохнуть надо.
— А ключи, у нее есть ключи?
— Есть у нее ключи. Не потеряется. Позвонит.
И шумное застолье продолжалось.
А местный знакомый песик дожевывал под столом книжицу. Жевал спокойно, будто понимал, что не будет за это наказан.
Синяя тетрадь,
25 декабря 2020
Сказка
Оля знала всегда, что для исполнения жизни ее в удовольствие, ей нужно было крутое мужское плечо. И чуточку чьей-то виноватости. Желательно, обладателя этого же плеча, которое приютило бы оконфуженное чем-то Олино личико. Прижать плотно жадно, в уключину этого плеча, и оно сразу впряжено, как конь, и будет тащить все неприятные отчаянности и слезы от нее.
Но плеча этого, с удобной уключиной, Оля так и не встретила. Мужчины всё попадались хлипкие, тихие и какие-то вполне равнодушные. Мужчин в окружении достойных не было, но виноваты в этом были все.
С утра Ольга вставала не с той ноги, мрачно смотрела в окно, где уже орали дети, которых вели в детский сад, а они этого не хотели. Напившись невкусного чая, съев постный бутерброд, Ольга вышла из дома, чтобы начать свой трудовой день — такой же скучный и невкусный, как её завтрак.
А работала Ольга в библиотеке. Библиотека эта, хоть и носила титул городской, и имя великого поэта, но адрес её был окраинный, далекий.
Читателей здесь было безнадежно мало, она удручала Ольгу каким-то своим заброшенным сиротством, и Ольга нашла это заброшенное обшарпанное здание, как себя. И сама подставляла библиотеке, как силачка, свое острое плечо, агитируя новых читателей, приводя почти за руку новых людей. Она дозванивалась местным и дальним знаменитостям, приглашая их на встречу с читателями. Выбивала деньги из начальства на оплату этих встреч. Знаменитости приходили на встречу, а читатели — не всегда.
Сегодняшний день должен быть рядовым. В читальном зале стояла затхлая какая-то тишина. Ольга включила кондиционер, чтобы прогнать и тишину и затхлость.
Вдруг она за первым столом увидела стриженную голову читателя, который пришел как-то раньше неё. Надо же.
Помощница поздоровалась с Ольгой тихо и сказала:
— С открытия сидит, знаете с чем? Сказки Андерсена попросил. Смешной такой..
Оля посмотрела на читателя. За столом сидел молодой и крепкий мужчина и напряженно читал.
Ольга была заинтригована. Ей было не совсем понятно, что такой сильный и современный, крутой и смелый мужчина читает сказки.
Она подошла и вдруг неожиданно спросила:
— Вам все понятно?
Парень очень даже обрадовался её вопросу.
— Ой, ничего не понятно, — честно признался он. — Вот она сказала мне — читай «Голого короля». Прочел. И что? Я-то здесь при чем?
Ольга, совершенно заинтригованная, выслушала напористый и шумный монолог читателя.
— Я ей — руку и сердце. А она отказала и не объяснила почему. Причина, говорит, тебе никто не скажет что «король голый». Это я-то голый? У меня все есть, и даже в кубе. Я ей — все, что захочет. Вот даже позорно в библиотеку пришел, будто не мог в планшете прочитать. Нет! Другое впечатление — это она говорит. Не вижу связи. Король-то голый, а я при чем, — он все шумел, Ольга его не одергивала, все равно читателей, кроме этого качка, не было. Ольга даже пыталась объяснить ему суть сказки.
Но тот был обижен, захлопнул книжку, сдал ее и убежал из зала.
Ольга сидела в размышлениях о том, что где-то была женщина, у которой хватило ума и мужества отказать такому вот плечистому красавцу. Да еще и состоятельному. Ей вспомнились широкие плечи парня, и она примерила их к себе. Так и упала во впадинку предплечья лицом. Ох, даже дух захватило!
А Андерсена она бы ему прочитала бы сама. Хотя, о «голом короле» она умолчала бы.
И тоже не посмела бы сказать этому, уверенному в своей правоте по жизни человеку, что король-то — голый.
И еще ей подумалось о том, кто она, эта достойная тетка, которой важнее важного, чтобы ее избранник читал сказки, да еще в зале читальном библиотеки.
И ведь прочитал. Дело за малым. Понять и признать. И вдруг Ольга почувствовала себя виноватой, что не объяснила этому пришедшему к ней человеку смысл претензий его девушки. Объяснить, почему он видится ей голым. Именно ей, его избраннице.
Сказать ему простые слова, доходчивые и мирные. Но она пыталась найти эти слова, которые он услышал бы и понял. И не находила их. Все сводилось к одному — она согласилась с незнакомой ей избранницей плечистого клиента.
Ему, действительно, никто не скажет «король голый», потому что никто из его окружения не читал никаких сказок. А если кто и читал, то не осмелится, видя его широкие плечи и непонимание слов в настороженных глазах.
Ольга вздохнула. Поставила томик на нужную полку, и опять ее накрыло желание прижаться лицом к этому мощному плечу и забыть обо всем на свете. Даже об умных сказках.
Она долго оставалась в этот день на работе. Вышла когда уже были густые
