можно носить легкое, и ходить себе, в сарафанчике, подставляясь щедрому ныне солнцу. Она размышляла о том, что довольна собой, своей жизнью, своими достижениями в ней.
И еще ее радовало, что в сумочке её обитает абонемент на спектакли в любимый ее театр, мимо которого она сейчас проходила. Она внимательно прочитала афишу нового сезона, даже заглянула в доступное большое окно в гардеробной. Там было пусто, висели только рядами нарядные плафоны, да сверкал мрамор, белый в рыжую прожилку.
У Янины сразу расцвело настроение, и она, почти вприпрыжку, двинулась вдоль канала.
Людей вокруг было много. То и дело мимо проносились приезжие на самокатах. Янина от них шарахалась, и правильно делала. Народ гулял, пестрый и счастливый, и Янина — в нем.
И вдруг она будто ударилась взглядом о белую стену. При приближении к этой стене, Янина увидела, что это не камень, а молодой человек — в белом, в пол, пальто, в белых брюках из шелковистой нездешней ткани и, таком же белом, двубортном жилете с рыжими пуговками в два ряда.
Чем так поразил Янину мужчина — она не понимала, но укоротила шаг и, очень медленно, стала к нему приближаться. Молодой человек курил и стряхивал пепел в урну. И её чумазость не пугала его. У Янины перехватило дыхание, когда ветер с канала рванул полы его роскошного белого пальто и ударил ими по урне.
Ей показалось, что пальто теперь пропадет от касания с урной чумазою. Пропадет, и никакая химчистка его не обновит. Но волновало это только Янину, хозяин же этих белых невероятных одежд все курил, и на лице его было полное отсутствие о понятии где он, что делает, и касания с грязной урной его совсем не волновали.
Янина была уже почти рядом и отметила некоторую странность в этом человеке. Он будто был за стеклом и казался от этого совсем потусторонним. Она заметила, что, при всей стерильности его костюма, рубашки под жилетом не было. Жилетик плотно обнимал его полноватый живот, а на шее, небрежно пропуская местами ее наготу, повязан был шейный платок, тоже белый.
Янина вдруг поняла, что вовсе не от оригинальности в одежде и сплошного белого фееричного цвете её она не может оторвать взгляда, а сам незнакомец оторопел её своей свободной нездешностью. Было очень заметно, что вся его небрежность в костюме и на лице были тщательно продуманы — и продуманы для кого-то. Он явно кого-то ждал. И ему не было дела ни до толпы, ни до грязной своей соседки — урны. Он был — само ожидание, тревожное и затянувшееся.
Янина вдруг остро позавидовала тому, кого ждет этот человек.
Она попыталась разглядеть его лицо. Оно было хмурым, и в светлых ухоженных усиках. Выражение было довольно мрачным и усталым.
Янина была под сильным впечатлением от этого человека. Ну, кого он мог ждать, пребывая в таком унынии? Он был для Янины человеком другого измерения, другой жизни, где все ходят в стерильно-белых одеяниях и не боятся испачкать их, а просто носят их, не замечая их стерильности.
Она им ни к чему. У него, скорее всего, гардеробная больше, чем в театре, которую она только что рассматривала через стекло огромного окна.
«И чем он может заниматься?» — подумала Янина и, уж совсем неожиданно для себя, проходя рядом с этим белым изразцом, она вдруг произнесла:
— У вас очень красивый галстук, — и улыбнулась.
И он вдруг улыбнулся и взмахнул рукой, пропустил Янину и пошел навстречу кому-то — только белые фалды пальто стелились за ним, как крылья.
Янина оглянулась, чтобы увидеть, кому он машет, но сдержала себя и пошла дальше. Зачем ей нужно было это знать? Она и так растревожилась от увиденного. Проходя мимо урны, она бросила в нее спиртовую использованную салфетку, и урна уже не казалась ей такой чумазой.
Она шла и думала, что этот, в длинном белом пальто, скорее всего служит в этом театре, скорее всего — в оркестре. И часто бывает на гастролях по всему миру, и белый наряд его — непременно оттуда.
Янина еще долго думала о незнакомце. Но почему-то мысль о том, что он — человек из оркестра успокаивала её, и понравилась ей. Она, эта мысль, всё объясняла.
«Да, человек из оркестра. Играет на фаготе каком-нибудь». Но, вспомнив, как жадно курил незнакомец, она отвергла мысль о духовом инструменте. «Может, это ударные?» — Янина улыбнулась.
Ей чувствовалась неразличимая вибрация, которую она переняла от этого человека в фалдах. Ей очень захотелось пожить в этой красивой независимости и щедрости внутренней свободы, которую так ярко предъявили белые фалды длинного в пол пальто.
Янина и не подозревала в себе страсть к этому новому ощущению.
Ей вспомнилось, как он стоял, один, отдельный от всего, равнодушный ко всему, и ждал только того, кому так радостно можно было помахать рукой.
И Янина подумала, что о его красивом галстуке она сказала ему очень тихо. Проезжал мимо грузовик, вот он и не услышал. Хотя, может она и не сказала этой похвалы, а только хотела.
Навстречу шел иностранец в забавном килте и гольфиках…
Но Янина не обратила на него никакого внимания. Турист, обыкновенный. А тот, в белом, перечеркнул все смыслы ее жизненных достижений. И чтобы как-то восстановиться, Янина старалась смотреть поверх людей, как бы сквозь, подражая тому, в белом. Но у нее только и получилось — зацепиться за старушечью тележку на колесиках и радоваться потом тому, что не упала.
Очень хотелось наорать на старуху, но Янина не стала. А прошла сквозь, и мимо.
Провансальная тетрадь,
31 июля 2021
Контакты автора:
email: [email protected]
telegram: alemurat
skype: alemurat
