греческую культуру в своей повседневной жизни. Торговые интересы приводили в Ольвию множество греков из разных городов, а сами ольвиополиты отправлялись в черноморские и средиземноморские полисы. Все это способствовало постоянному включению Ольвии в жизнь греческой ойкумены.
9. СУД
В греческих полисах дикастерий (δικαστηριον — суд) представлял один из главных атрибутов деятельности государства. С помощью суда следили за исполнением законов, в дикастерии разбирали гражданские и уголовные дела и определяли меру наказания за различные проступки.
Из произведений античных авторов известно, что суды постоянно рассматривали множество подававшихся туда жалоб. Большинство граждан так или иначе участвовали в судопроизводстве, выступая то судьями, то свидетелями, то истцами и ответчиками, то присутствуя на судебных процессах для поддержки тяжущихся друзей и просто из любопытства. Слово суд по-гречески, как и по-русски, одновременно означает и процесс разбора того или иного дела, и само здание, в котором совершается судопроизводство. Ольвийские эпиграфические источники освещают первое значение этого слова, а второй его смысл раскрывается при анализе архитектурных остатков дикастерия и найденных там принадлежностей, использовавшихся судьями.
Здание ольвийского дикастерия, по греческой традиции, помещалось в центре города[333]. Его построили на агоре, подобно афинскому суду Гелиэе. Украшенный портиком фасад частично выходил на площадь, частично на вливавшуюся в нее с севера главную улицу Ольвии. Средняя часть дикастерия возвышалась на два этажа; центральный вход вел в большой внутренний двор, окаймленный с одной стороны крытой колоннадой, где можно было укрыться от солнца и непогоды. В здании насчитывалось двенадцать отдельных помещений, в которых одновременно могли слушаться несколько дел.
Судя по находкам, дикастерий на агоре находился по крайней мере с IV по II в. Это не означает, что раньше или позже этого времени в Ольвии не вершился суд. Ведь он мог помещаться в несохранившемся здании, кроме того, известно, что не всякое заседание суда собиралось в дикастерии. В Афинах, например, процессы о нечестии в отношении богов проходили в Царской стое, именно там осудили Сократа[334]. Поэтому можно предположить, что в Ольвии какие-то дела разбирали в большой стое на агоре. Ведь ольвийское судопроизводство во второй половине V—III в. во многом было сходно с афинским[335]. Это ясно по находкам на месте дикастерия.
Здесь обнаружены уникальные для Северного Причерноморья предметы, связанные с судопроизводством. Более 500 глиняных кружков имеют либо гладкую поверхность, либо просверленное посередине отверстие. Судьи голосовали гладкими кружками за оправдание, просверленными — за осуждение. По-гречески подобные жетоны для голосования назывались псефами (ψήφος). Их бронзовые аналоги найдены в Афинах, а в Ольвии обнаружено два бронзовых псефа второй половины IV — начала III в., совершенно тождественных по форме афинским: на одной стороне этих кружков выступает небольшой стержень. Разнятся лишь надписи на псефах: на афинских — ψήφος δημοσία, а на ольвийских — ι'ηρά, то есть первые относятся к гражданским делам, вторые — к религиозным. Вероятно, ольвийские бронзовые псефы служили для голосования на процессах о религиозных преступлениях[336].
Кроме псефов на месте дикастерия оказалось много черепков с написанными на них одним или несколькими мужскими именами. Одни из них процарапаны, другие нанесены краской. Может быть, на некоторых черепках указаны имена судей, а на других сохранились черновые наброски списков коллегий магистратов[337]. Во всяком случае, здесь названы ольвиополиты, так или иначе связанные с судопроизводством.
Вероятно, из раскопок в Ольвии происходит хранящаяся в Эрмитаже прямоугольная бронзовая пластинка с надписью и отверстием для подвешивания. Подобные пластинки выдавались судьям, и они носили их на поясе, а дома или в суде вешали на гвоздь. На одной стороне эрмитажной пластинки прочерчена буква Г и имя Артемидор, сын Полихарма, на другой — такая же буква и имя Мик, сын Артемидора. Буква Г, означающая цифру 3, указывает на то, что пластинка принадлежала судье из третьего отделения. Там заседал Артемидор, а затем его сын Мик. Сходными пластинками пользовались судьи и в других городах Северного Причерноморья, например, в Херсонесе[338].
Греческие суды имели несколько отделений, специализировавшихся на разборе определенной категории дел. Истцу надлежало правильно выбрать отделение суда, так как при ошибочном выборе дело отклоняли с рекомендацией обратиться в другое отделение. Так, в Афинах в одном отделении разбирали дела, связанные с религиозными преступлениями и гимнастическими состязаниями, которые обычно приурочивались к религиозным празднествам, в другом отделении судили метеков и иноземцев, в третьем занимались военными делами, а в четвертом — торговыми (Dem. XXXV, 45-48).
В Ольвии определенно известно наименование одного «народного» отделения суда δημοτικόν δικαστήριον, в котором разбирались тяжбы между гражданами. О нем говорится в декрете о равных правах граждан Милета и Ольвии[339]. Там сказано, что в случае судебной тяжбы жалоба милетянина должна быть рассмотрена в пятидневный срок в народном отделении ольвийского суда, которому подведомственны дела между гражданами. Соответствующее право имели ольвиополиты в Милете. Из слов декрета ясно, что в Ольвии существовало отделение суда, где разбирались тяжбы между гражданами и негражданами.
Другая ольвийская надпись с упоминанием суда — декрет о деньгах, изданный в 330-320 гг,[340] Он гласит, что преступившие ольвийский закон об обмене иноземных монет на местные преследуются в судебном порядке; дело против них возбуждают лица, взявшие у государства на откуп получение штрафов с нарушителей закона. В зависимости от социального статуса нарушителя и откупщика решение выносилось в соответствующем отделении суда, т. е. либо там, где решались споры между гражданами, или там, где судили неполноправных жителей Ольвии и иностранцев.
Кроме двух упомянутых декретов несколько ольвийских граффити содержат свидетельства о суде. Старшее из них относится к IV в. Внутри желтой глиняной чашки прочерчены слова магического наговора: «Я связываю языки противников по суду и свидетелей Телесикрата и сыновей Телисикрата, Агрона, Гиппоника, Артемидора, Ахиллодора и остальных всех, кто вместе с ними»[341] (рис. 52).
Надписи подобного содержания известны по многочисленным находкам в Афинах[342], а в Северном Причерноморье, кроме Ольвии, такой наговор обнаружен при раскопках Пантикапея[343]. Чаще всего наговоры писали на свинцовых пластинках; их закапывали в могилы, чтобы предать богам подземного царства перечисленных в надписи людей. Находки наговоров в некрополях говорят о том, что греки верили в способность умерших причинить вред живым[344].
К колдовству подобного рода прибегали не только рядовые эллины, но даже ораторы и политики[345]. Судебные наговоры составлялись заранее; с их помощью надеялись «связать языки», т. е. лишить убедительности речи оппонентов во время их выступления на судебном процессе. Ведь судьи,
