бронзовых сосудов этого времени не уцелело, поэтому мы можем лишь представить, каков был бронзовый сервиз в домах состоятельных ольвиополитов, как эти сосуды понравились скифской знати, и купцы из Эллады стали привозить их для перепродажи скифам.
За греческие товары местные племена расплачивались сельскохозяйственной продукцией, кожами, лесом и пленниками, превращенными в рабов. Все это ольвиополиты приобретали частично для себя, но большую часть перепродавали с выгодой в разные греческие полисы. Торговля, по-видимому, приносила основной доход Ольвийскому государству[322]. Его большие прибыли от торговли с варварами органично вписываются в общую картину высоких торговых доходов множества греческих полисов[323].
Начиная с VI в., местные племена постоянно нуждались в Ольвии как торговом центре[324]. Они содействовали ее возрождению после гетского разгрома, уничтожившего город в I в. Как писал Дион Хрисостом (XXXVI, 4), варвары убедились, что к ним непосредственно никто не стал ввозить товары из Эллады, и для того, чтобы их получить, нужен был греческий город с гаванью.
Итак, на ольвийских рынках наряду с горожанами можно было увидеть варваров, выделявшихся своей одеждой и речью[325], а также приезжих из многих городов, находившихся на Черном и Средиземном морях. Эпиграфические памятники донесли до нас имена считанных ольвийских купцов. Наиболее яркий из них Посидей; во II в. он многократно совершал поездки с торговыми и политическими целями в Средиземноморье, на острова Родос, Кос и Тенедос, а также поддерживал тесные связи с Неаполем Скифским в Крыму[326].
Гораздо обширнее наши знания о купцах, приезжавших в Ольвию из Причерноморья и Эллады. Их имена сохранились в многочисленных декретах-проксениях, которыми поощрялись наиболее деятельные иностранцы, оказывавшие Ольвии торговые, финансовые, политические и дипломатические услуги. Напомним, что у греков дипломатические и политические миссии постоянно сочетались с торговлей.
Институт проксении в античности исполнял функции современных торгпредств и посольств. Проксен в дружественном городе пользовался определенными льготами, а у себя на родине оказывал поддержку и помощь приезжим из этого города. Так действовал, например, в III в. гражданин западнопонтийского города Каллатиса Навтим по отношению к ольвиополитам. За это ольвийский Совет и народ наградили его почетным декретом и рядом привилегий[327].
Высшей степенью признания заслуг проксена было дарование ему гражданства, уравнивавшего приезжего во всех правах с ольвиополитами и ставившего его под защиту местных законов. Проксении предоставляли также освобождение от пошлин на товары, ввозимые и вывозимые из Ольвии, и давали право не платить гаванный сбор. В декретах V-IV вв. перечисляются только права, предоставленные Советом и Народом, а в декретах III-II вв. наряду с этим называются заслуги проксена.
Наиболее ранняя из сохранившихся проксений относится к первой половине V в.[328] В ней даровалось освобождение от пошлин Иетроклу, гражданину южнопонтийского города Синопы. Всего в Ольвии найдено около тридцати подобных декретов; большинство сохранилось лишь во фрагментах. Уцелевшие полностью проксении афинянам Ксантиппу и Филополиду, а также гераклеотам Феофану и Аристе, дают представление о текстах подобных документов с максимальным и неполным набором привилегий[329]. Сходные привилегии получали купцы в других греческих государствах, например, на Боспоре[330]. Сравнение текстов проксении многих полисов показывает, что они составлялись по строго установленным формулам, незначительно отличавшимся в разных городах, и мало изменялись в течение рассматриваемого нами периода VI—I вв. Ольвийские проксении свидетельствуют о торговле Ольвии с городами в Северном (Херсонес), Западном (Истрия, Каллатис), Южном (Гераклея, Синопа) Причерноморье и с рядом полисов Эллады[331] (рис. 51).
Эти декреты указывают на непосредственные связи Ольвии с названными городами. Другие же археологические находки не выявляют прямых взаимоотношений с центром, в котором изготовлялся тот или иной предмет. Ведь у греков процветала посредническая торговля. Первоначально многие товары поступали в Ольвию от милетских, а в V-IV вв. от афинских купцов, разъезжавших по всей греческой ойкумене. Заработать на понтийской торговле стремились также жители других греческих городов.
Выразительный пример посреднической торговли составляет содержание речи «Против Лакрита», включенной под № 35 в корпус сочинений Демосфена, однако не принадлежавшей его перу. Там повествуется о том, как в середине IV в. Артемон и Аполлодор из малоазийского города Фаселида взяли денежный заем в Афинах для покупки вина в Менде или Скионе с тем, чтобы выгодно продать его на Боспоре и в Ольвии. Известно, что мендосское вино пользовалось высокой репутацией в античном мире (Athen. I, 23 d; 29 d, е; Pollux. IV, 15). Обломки мендосских амфор в большом количестве найдены в Ольвии[332], однако, как явствует из упомянутой речи, они попадали туда отнюдь не по линии непосредственных контактов с Мендой.
Итак, жители Ольвии в повседневной жизни постоянно пользовались местными деньгами, продавали на рынке излишки своей продукции и покупали продовольствие, необходимые предметы обихода, инструменты для ремесленного и сельскохозяйственного производства и др.
По-видимому, круглый год действовал только рынок на агоре, а рыбный рынок и дейгма были сезонными. Рыбный рынок, по всей вероятности, функционировал лишь тогда, когда на него в большом количестве доставляли свежую рыбу. О подледном лове зимой нам ничего не известно, а для продажи консервированной рыбы не стоило держать специальный рынок в холодное время года. Судя по тому, что в декрете Протогена говорится о местоположении прежнего рыбного рынка, надо думать, что он в разные периоды существования Ольвии располагался не на одном и том же месте. Сначала свежей рыбой торговали в непосредственной близости от гавани, затем в III в., в связи с постройкой стен, защитивших город со стороны Гипаниса, рыбный рынок перенесли, вероятно, в черту города.
Оптовый рынок дейгма наполнялся товарами в период судоходства, когда в Ольвию прибывали корабли из многих греческих полисов, и купцы сбывали товары крупными партиями. Тогда же по Гипанису и Борисфену доставляли всевозможное сырье, также продававшееся на дейгме.
Здесь кипела жизнь крупнейшего в Северном Причерноморье перевалочного пункта.
Торговлей и покупками в основном занимались взрослые мужчины. Для них посещение рынков было не только необходимостью, но и развлечением. В таком небольшом городе, как Ольвия, все продавцы и покупатели знали друг друга. Рынки становились своеобразным утренним клубом, где обменивались всевозможными новостями, встречались с приезжими мореходами, разглядывали разные предметы, не собираясь их покупать. Состоятельные ольвиополиты могли приобрести самые изысканные товары: изящные украшения из золота и серебра, дорогую металлическую посуду с рельефными фигурами или глиняную, расписанную искусными вазописцами, мебель, инкрустированную костью, редкостные благовонные масла и мази, первоклассные вина и оливковое масло, свежие и сушеные заморские фрукты и др.
Во многом благодаря оживленной международной торговле Ольвия на протяжении многих веков сохраняла
