Книга Превзойти себя самого. Том 1 - Эльза Фа

по-прежнему стремились достать до самых небес, скользнуть холодными листьями по звёздной дороге, слизнуть с её поверхности остатки ночных облаков. Старое дерево знало: тусклый свет звёзд не вернёт ему юность, не заставит цветы его вновь распуститься. Пусть так, но оно упорно продолжит тянуться к источнику света. Звёзды ли это, жгучее солнце, холодный ли диск безликой луны. Отвернуться от них — всё равно, что смириться с неизбежной погибелью.

Тай Циньюэ прислонила ладони к шершавой коре. Покрытый сетью замшелых морщин, ствол дерева казался надёжным и капельку тёплым. Быть может потому, что много лет подряд он бережно вбирал в себя её воспоминания. Быть может потому, что ей самой хотелось в это верить. Неизменным оставалось одно: они оба не способны вернуться к весне своей жизни.

Невозможно повернуть время вспять. Как старому дереву не зацвести буйным цветом, так и Циньюэ больше не увидеть родных. Злая судьба разлучила их всех, невидимой костлявой рукой развела по разным мирам, оставив в душе бесконечный поток сожаления. А ведь всё могло сложиться иначе…

Женщина стояла недвижно, вместе с ней замерло само время. Перед мысленным взором мелькали открытые лица новоприбывших учеников школы Чэнсянь. Пока ещё слишком наивные, каждым движением мимики они навевали мысли о прошлом.

Ощущение юности, давно забытое и мимолётное, коснулось её сердца лишь с тем, чтобы причинить ещё больше страданий. Когда-то и она была такой же. Искренне верящей в то, что однажды все демоны мира падут от её беспощадной руки. Она сражалась со злом как могла, истязала себя тренировками в попытке хотя бы приблизиться к тому необычайному таланту, каким обладали её мать и сестра. Но однажды она поняла. Перед лицом самой смерти ни одно достижение не имеет значения. Равнодушная смерть не заботится выбором. Она забирает и слабых, и сильных, стариков и детей. Лишь вопрос времени, когда распрощаешься с жизнью и ты.

Выросшее на горном выступе старое дерево не чувствовало себя одиноким. Оно жило ради этих коротких ночей, когда женщина в белом приходила к нему делиться своими тревогами. На крохотном клочке земли нашлось место и ей, такой же уставшей, но отчаянно жаждущей жить. Дерево верило: пока в этом мире хоть кто-то нуждается в нём, оно не может позволить себе умереть. До тех пор, пока у него есть собеседник, существование его наполнено смыслом.

Тай Циньюэ присела у могилы сестры. Свесив ноги над пропастью, она прислонилась спиной к стволу старого дерева.

Горный выступ бесстрастно парит над океаном седых облаков. Их очертания небрежно размазаны по воздуху ветром. Играючи он изменяет их форму, и те, подчинившись его шаловливым порывам, на время застывают в пространстве. Над головой простирается безбрежное небо. Спокойное и тихое место. В самый раз для вечного сна.

Младшая сестра во всём опережала Циньюэ. Из двух дочерей ей одной удалось смягчить жёсткое, закалённое потерями сердце отца. Одарённая редкой способностью схватывать всё на лету, Тай Минчжу была той, кому отец без колебаний завещал пост главы школы. Он безошибочно определил в ней талант и посвятил всю свою жизнь её обучению. На Циньюэ у него не оставалось времени. А после смерти жены отец окончательно забросил воспитание своей старшей дочери: отправил её в школу Чуньцзе на гору Лаошань и напрочь забыл о ней.

Так в совсем юном возрасте Циньюэ осталась одна. Воспоминания о матери согревали её по ночам, когда было особенно больно. Каждое мгновение, проведённое среди незнакомых людей, напоминало ей о собственной слабости, и каждый прожитый день воплощал собой её одиночество.

Совершенно потерянная, в мучительном отчаянии она пыталась понять, за что её наказали. За какую провинность её сослали в незнакомую школу, похожую скорее на холодный монастырь? Возможно, Циньюэ была слишком похожа на мать, что только бередило свежую рану отца. Но может быть она и вправду была полной бездарностью. Так или иначе, она выбивалась из сил, чтобы вернуть его расположение к себе. Циньюэ на равных со старшими проливала кровь в битвах, учила наизусть даосские трактаты и медленно, но верно приближалась к бессмертию. Только бы он, наконец, заметил её.

Через несколько лет Тай Минчжу умерла. Одна из сильнейших просветлённых была повержена тьмой, и это значило только одно — демоны стали сильнее. Хаос незаметно просочился в жизнь каждого, одну за другой тьма пожирала невинные души и даже самые смелые воины сложили мечи под натиском обезумевшей силы. Неистовый демонический вой пропитывал насквозь города и деревни, въедался в кожу дрожащих людей и неизбежно сводил их с ума. Тьма питалась их страхами, заставляла творить ужасные вещи и вбирала в себя без остатка их ци.

В те страшные для мира времена один только Лао Тяньшу смог подарить людям веру. Бессмертный просветлённый, уже в юности достигший пика своего совершенства Лао Тяньшу был гордостью школы Чуньцзе. Многие считали его божеством, сошедшим с небес на помощь страдающим людям. Кроткий и мягкий, словно даосский монах, нежный и чистый, точно распустившийся лотос. Вместе со своей ученицей он отправился в странствие и всего за несколько лет восстановил равновесие света и тьмы. Про Лао Тяньшу слагали легенды, его светлый взгляд очаровывал, и никто не мог даже представить, что однажды он станет жертвой безжалостной нечисти. Вместе с ним исчезла последняя надежда спастись. Человечество обречено на погибель.

Спустя много лет Циньюэ осознала, насколько пустой и бессмысленной была её ненависть к младшей сестре. В стремлении её превзойти, Циньюэ добилась в этой жизни всего, что ей не было дано от рождения, и за это она ей была благодарна. Холодная богиня, как её называли в кругах просветлённых, заставляла сердца окружающих благоговейно дрожать. И всё же ей никогда не сравниться с Лао Тяньшу. В последней схватке со тьмой она не победит в одиночку.

Циньюэ не знала, доживёт ли она до решающей битвы. Десятки просветлённых ежегодно попадали в ловушки демонических тварей, и новые ученики школы Чэнсянь, что пришли на замену умершим, однажды тоже погибнут. Безудержный мрак незаметно для всех распускался адским цветком. В тот день, когда он расправит свои лепестки, всё живое рассыплется в прах.

В душе давно зияла дыра. Её кровоточащие края никогда не смыкались, и смертельная тоска по семье лишь разрывала с каждым годом сильнее. Нестерпимая боль въедалась в её естество, наполняла собой все вдохи и выдохи. Ни слава, ни деньги, ни даже светлая ци не в силах заполнить ту пустоту, с которой она так долго живёт. Она никогда не хотела быть лучшей. С детства Циньюэ мечтала