И Собиратель растворился в воздухе.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀
⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Николай Скуратов
Настоящая любовь
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Автор о себе: «Родился и живу на Урале, в Свердловской области. Окончил ЕГТИ (отделение драматургии), писал с детства, пробовал разные жанры, но всегда тяготел к темной литературе. Любовь к ней осталась до сих пор. Много чего написано, но путешествия во мрак — это всегда для души. Работаю с хоррором и мистикой с большим удовольствием».
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Я уже миллион раз об этом говорил… Сколько еще повторить, чтобы ты поняла? — спросил он, прижимая мобильник к вспотевшему уху. Это липкое ощущение донельзя раздражало — не меньше, чем докучливое нытье Оли.
Она сопротивлялась изо всех сил — точно их разлука стала для нее вопросом жизни и смерти. Ныла, плакала, рыдала, истерила, одолевала звонками. Игорь терпел — такой уж он был рыцарь. Другой бы послал. Подальше, туда, где нога человека не ступала, где с такой идиоткой мигом бы разобрались.
— Мы… Оля, слушай, хватит… Даже мое терпение… Нет, не в том дело… Никакой другой женщины у меня нет… Просто… Просто… Все у нас зашло в тупик! Пойми…
Не понимала. Не могла. Не хотела.
И штамповала:
«Что я сделала не так?»
«Неужели все?»
«Игореша, пожалей меня…»
«Прошу, прости. Только ты, только ты…»
Игореша… Ему никогда не нравилось, когда она его так называла, а сейчас и вовсе бесило. Он что — ребенок?
Продолжая идти вдоль стены здания, Игорь воздел глаза. Когда же конец?
Все было как во сне, мутном, тревожном, от которого трудно отделаться.
— Я говорю «нет». Слышишь, любимый? Мы не расстанемся. Мы должны сесть и поговорить обо всем, глядя друг другу в глаза!
Оля выдает эту тираду ровным, холодным голосом, точно каким-то волшебством из плаксивой идиотки превратилась во властную матрону.
Игорь покачал головой. Почему он все еще разговаривает с ней… Смысл? Оля может канючить до бесконечности, она никогда не устанет и не устыдится того, как безобразно пресмыкается перед ним. Ей неведома гордость.
И все же какая-то часть Игоря, вопреки здравому смыслу, жаждет остаться с ней. Именно эта часть заставляет его отвечать на звонки, уговаривать, увещевать, пытаться смягчить ее боль. И унижаться самому.
«У тебя слишком доброе сердце», — говорила мама. Она была права, а значит, до истинной свободы ему еще далеко.
От таких мыслей Игорю становится неуютно, на душе что-то скребет и шепчет неразборчиво противным голосом.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀
⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Он не жил для себя. Не жил собой. Влюбившись в Олю — погрузился в нее целиком, нырнул к самому дну. И там и остался.
Поначалу находиться в ее власти, исчезать в ней было высшим наслаждением, но даже оно, ослепляюще-божественное, сулящее вековое блаженство, наскучило. Правда жизни. Правда быта. Правда химии гормонов. Даже самая красивая и желанная женщина может в один прекрасный день превратиться в нечто, от чего хочется бежать.
А Оля была красива. Очень. Все в ней казалось совершенным — никаких изъянов и щербинок. И главное — что еще нужно для счастья мужчине? — она сама по уши влюбилась в него.
Лишь позднее, пройдя немалый путь, Игорь понял, что влюбляться для нее — естественно, как дышать. Будь другой на его месте, она бы и ему, покорному рабу, отдавала всю себя. Госпожа-служанка, безликая богиня, условное воплощение Грации и Красоты. Скорее аллегория, чем обыкновенная женщина из крови и плоти. Влюбляться, любить, прирастать кожей, сердцем, соединяться костями, чувствовать, как по жилам течет кровь. Общая кровь, слившаяся в один гремучий коктейль.
Да, Игорь понял это однажды утром — сам он неважен. Оле надо быть любимой. Не имеет значения кем. Все. Точка. Последняя истина Вселенной. Конечная станция, пора выходить — и торопись, пока автоматические двери не закрылись перед носом.
Игорь вышел. Успел.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀
⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Один миг — и волшебство умерло. Богиня рухнула с пьедестала, упав на увядшие цветы, которые он возлагал к его подножию, на мраморные плиты, ударилась и закричала от боли. Она не понимала и не принимала правды. Богиня не может так страдать. Не в том ее предназначение. У нее разбита губа, у нее опухло лицо. Да, так случается, когда падаешь на грешную землю. Смирись. Смирись, говорил ей Игорь, смирись, черт тебя дери, смирись и перестань орать. Откуда у тебя такой базарный истеричный голосок вдруг взялся, откуда? Что в тебе пробудилось после моего ухода? Откуда эта дрянь? Как глубоко она пряталась? Почему я не замечал ее, когда погружался в тебя, открывая все новые и новые глубины счастья? Неужели в тебе были такие тайники, о которых невозможно узнать даже самому близкому человеку? Осознаешь ли ты, Оля, весь этот кошмар, всю эту метаморфозу? Ты стала дрянью и мерзостью, ты хочешь без остатка пожрать мою жизнь. Если не вернуть, не слиться вновь в этом абсурдном симбиозе, то, по крайней мере, оставить мне напоследок свою метку. Свое проклятие. Требуешь сесть и поговорить с тобой с глазу на глаз? Нет, этого не случится. Все сказано. Я не хочу больше быть частью тебя. Я хочу снова стать свободным человеком.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀
⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Стена, вдоль которой он шел с чувством, словно балансирует на канате, кончилась. Добравшись до угла, Игорь остановился. Пот стекал у него по спине, пальцы дрожали.
Он посмотрел на телефон и нажал кнопку отмены звонка. Заткнись! Навсегда заткнись. Убирайся из моей жизни!
Оля замолчала. Фраза оборвалась на «…нельзя решать единолич…». Плевать.
— Больше не отвечу, — сказал Игорь, мимо которого шли и шли люди. Они дышали, разговаривали, пахли. У них были свои стандартные заботы, проблемы и проблемки, ждущие решения.
Что им знать?
Игорь смахнул испарину со лба и полез в меню телефона, чтобы удалить номер Оли. Почти удалил.
— Нет. Мне надо еще забрать кое-что из ее квартиры… — вспомнил он. — Черт!
Дурак же он был, когда решил оставить кое-что на потом, не хотел тогда возиться. Ноутбук и несколько шмоток. Шмотки — наплевать на них, но вот компьютер надо вернуть. Там важные материалы по работе, копий нигде больше нет.
Хочешь не хочешь, но полностью разорвать
