знаю свое дело.
Зак фыркнул, проводя рукой по своим коротко подстриженным волосам.
— Укус Мэриголд был на самом деле восхитительным. Я не пробовал ничего подобного целую вечность.
— Мы закончили, — проворчал Аксель. — Мэриголд сыта по горло. Она больше не потерпит легкомыслия.
Он накинул на меня свой плащ и подхватил на руки, и я прильнула к нему, как виноградная лоза, выжидающе глядя на него снизу вверх, надеясь, что он удостоит меня еще одним горячим поцелуем.
Я недостаточно насладилась им, когда он поцеловал меня, мне было мало.
Старая Мэриголд думала о том, каким безумием было для меня целоваться с двумя Полубогами. Я едва их знала. Но после того, как руны пронзили мои кости и превратились в отвратительное пламя, может быть, я заслужила небольшой перерыв с большим отвлечением?
— Она принадлежит не только тебе, Аксель, — сказал Морской Полубог. — Поскольку вы оба поцеловали ее, я требую такой же вежливости. Я тоже спас ее.
Я повернулась к нему, облизывая припухшие губы — результат поцелуя двух Полубогов. Пакстон сногсшибателен. Его распущенные серебристые волосы обрамляют совершенное мужественное лицо, которое казалось вырезанным из чистейшего, самого твердого льда. Его тело — каждая рельефная мышца, излучающая силу, — мечта каждой женщины.
У меня итак скользко между бедер, и я тоже вожделела его.
Однако я также была взбешена.
Он и отдаленно не был дружелюбен по отношению ко мне, хотя вместе с другими Полубогами помог потушить огонь внутри меня.
Он потребовал поцеловать меня. Он даже не потрудился спросить, хочу я этого или нет. Он думал, что может заявить о своих правах так, как сочтет нужным. Бьюсь об заклад, он был титулованным придурком, который всегда брал то, что хотел. Бьюсь об заклад, он относился к женщинам как к одноразовым удовольствиям, едва оценивая их, как будто мы были мусором.
Некоторые женщины могли бы не замечать его недостатков и бросаться к нему, потому что он был великолепен и силен, но я бы никогда не стала встречаться с мудаком. Я бы не уступила ему ни на дюйм.
Я встретилась взглядом с его фиалковыми глазами. Дерзость и темный голод в них заставили мое сердце на секунду затрепетать.
Но я знала, что если ты будешь играть со злодеем, то обожжешься.
Я была буквально изжарена пламенем, и последнее, чего я хотела, — это быть глупым мотыльком.
— Я не трофей, чувак, — сказала я Морскому Полубогу. — Я больше ни с кем не целуюсь.
— Но ты позволила им поцеловать себя, не так ли? — Сказал Пакстон, прищурив глаза.
— Я была сама не своя, — сказала я. — Но я начинаю чувствовать себя лучше. Я не хочу связываться ни с кем из вас. — Я раздраженно махнула рукой и попыталась высвободиться из объятий Акселя. — Зачем я вообще тебе это объясняю? Кого я целую, никого не касается, кроме меня самой.
— Ты понимаешь, что, отказывая мне, ты наживаешь себе врага? — спросил морской Полубог. Угроза исходила от него, физически натирая и оставляя синяки на моей коже.
Ярость пронзила меня.
Я изогнулась в объятиях Акселя, изо всех сил пытаясь приземлиться на землю и устоять на ногах.
— Смирись с этим, придурок, — прошипела я. — Отказ — это часть жизни. И я плохо отношусь к угрозам.
Он направился ко мне с яростью в глазах, но Зак встал между нами.
Аксель отодвинул меня за спину, готовый вступить в войну с Пакстоном.
Морской Полубог остановился, окинув нас оценивающим взглядом, и озорная улыбка растянула его чувственные губы.
Как бы он ни использовал свое обаяние плохого мальчика, на меня это не действует. Я укрепила стальные стены своей воли, проверяя свою защиту от его харизмы и моего вновь разбушевавшегося либидо.
— Так вот как теперь все будет? — Спросил Пэкстон. — Вы двое позволили женщине разделить нас? Вы знаете, чем это закончится.
— Отвали, Пэкстон, — сказал Аксель. — Я не буду повторять это снова. С Мэриголд на сегодня хватит, так что перестань вести себя как придурок.
— Остынь, Пэкстон, — также сказал Зак.
Пэкстон отступил назад.
— Пока я оставлю ее в покое.
— Вы все можете обращаться непосредственно ко мне, — горячо сказала я. — Я в комнате.
Если они думали, что они выше меня, я была более чем счастлива разрушить их иллюзии. Никто ни над кем не был выше. Это была элементарная вежливость.
— Ты впитала мою силу молнии, Мэриголд, — сказал Зак.
Я почувствовала прилив энергии с тех пор, как он послал свою молнию, чтобы приласкать меня, пока мы целовались, почти как если бы это восстановило меня после иссушающей силы огня.
Поцеловал ли он меня, чтобы испытать?
Но его поцелуи и прикосновения были чем-то большим. Я чувствовала его необузданное желание и голод, такое же сильное, как и у Акселя.
Теодор кашлянул в нескольких шагах от меня.
— Простите меня, Полубоги, — сказал Теодор. — Если вы все закончили целоваться или говорить о поцелуях, нам нужно сосредоточиться на выяснении, от кого происходит девушка.
— Давайте посмотрим, что у нее есть, — сказал Пакстон почти злобно.
Если бы я принадлежала к его дому, у него была бы юрисдикция надо мной, поэтому я молилась, чтобы, какой бы силой я ни обладала, это не имело ничего общего с Посейдоном.
Аксель снова поднял меня. Прежде чем я успела запротестовать, он отнес меня к своему трону и усадил на него. Шок лишил меня дара речи. Несмотря на то, что сейчас никто не присутствовал во владениях Полубогов, чтобы увидеть это, мне казалось, что Аксель делится со мной своей силой — или, по крайней мере, считает меня равной себе, чего, насколько я знала, Полубоги никогда раньше не делали.
Или, может быть, это был просто способ Акселя извиниться передо мной.
Я растерянно моргнула, ожидая, что другие Полубоги будут возражать против моего пребывания на одном из тронов, но никто из них, казалось, не был обеспокоен ни в малейшей степени.
О, Теодор выглядел немного озадаченным тем, где я сидела, но он не высказал своего мнения. Он, вероятно, не хотел бы познать гнев Полубога Войны.
— Печенька, — сказал Аксель, его тон был заискивающим.
Я нахмурилась на него за то, что он дал мне прозвище Печенька, хотя я слишком любила печенье. Кто не любил? Особенно миндальное печенье, которое было абсолютно греховным лакомством.
Зак выгнул бровь, услышав это прозвище. Пакстон фыркнул своим задиристым носом, как бы говоря, что считает меня кем угодно, только не сладким, вкусным печеньем.
Аксель обезоруживающе улыбнулся мне, но я на это не куплюсь.
— Нам нужно увидеть символы на тебе, чтобы
