венам.
Затем, внезапно, огонь исчез, и жжение прекратилось.
Я обмякла в объятиях Акселя, все еще бормоча о том, что буду преследовать их как мстительный призрак.
— Перестань болтать, Печенька, — прошептал Аксель. — Ты будешь жить. Ты выжила.
Кто такая Печенька? Было ли поблизости печенья?
— Печенье? — Я поперхнулась. — Я хочу одно. И где оно?
— В моих объятиях, — сказал он, а затем поцеловал меня.
Я не знала, что на меня нашло, но я была не в лучшем состоянии и не в здравом уме. Я не сопротивлялась ему, хотя все еще ненавидела его.
Полубог Войны попробовал меня на вкус, как будто я была самым вкусным, что он когда-либо пробовал.
Мне понравился его чистый мужской аромат, как ветер и горящие звезды, хотя я только что почти сгорела заживо.
Я прижалась к его твердому торсу, запустила пальцы в его густые каштановые волосы и ухватилась за них.
Наш поцелуй стал глубже, и мгновенно жидкий огонь закружился у меня между бедер.
Я смутно помнила, что на мне не было трусиков, но я не помнила, почему я не надела их в первую очередь.
Новый вид желания опалил меня, непохожий ни на что, что я испытывала раньше.
Я выгнула спину и крепче прижалась к своему врагу, зная, что хочу его больше всего на свете.
Из его груди вырвался грубый стон.
Вожделение Акселя врезалось в меня, как твердая сталь и нектар одновременно. Он был Полубогом Войны, так что даже его желание было воинственным, но это заводило меня так, как никто никогда не заводил.
Я стала Мэриголд, которую едва узнавала.
Аксель отстранился от меня, и я сердито посмотрела на него за то, что он лишил меня плотского удовольствия от его рта и тела.
Он мрачно усмехнулся, убирая мои пальцы с прядей своих пышных волос.
— Мы должны остановиться сейчас, Печенька, — сказал он. — Или я не смогу остановиться. Я буду делать с тобой ужасные вещи, грязные и порочные вещи.
Я приоткрыла рот и недоверчиво уставилась на него.
Затем медленно здравый смысл вернулся ко мне.
В огромном зале Олимпии было устрашающе тихо, у меня пересохло в горле, и я вспомнила, что чуть не сгорела дотла.
Двое других Полубогов и священник уставились на меня так, словно у меня выросли рога демона.
Я провела дрожащей рукой по голове, чтобы убедиться, что это не так.
Испытывая облегчение от того, что я все еще могу быть собой, я перевела взгляд на Акселя.
— Как ты посмел поцеловать меня!
Мой голос был резким, хотя мои губы умоляли о еще одном поцелуе.
Я не хотела этого признавать, но его вкус вызывал привыкание, как наркотики.
В поцелуе Полубога была магия.
Он ухмыльнулся мне.
— Ты поцеловала меня в ответ.
— Я этого не делала, — сказала я. — И даже если бы я это сделала, я была не совсем в себе.
— Теперь ты в себе? — мягко спросил он. — Давай приведем тебя в порядок, Печенька. Тебе нужен отдых. У тебя сегодня был тяжелый день.
Его большой палец вытер мои непрошеные слезы. Он провел большим пальцем по губам, слизывая мои слезы горячим взглядом, как будто хотел понять, есть ли в этом огонь или магия.
Внезапно другая сильная рука оттащила меня от Акселя, и я оказалась в объятиях Зака.
Полубог Войны зарычал.
— Я защитил ее. Я тоже спас ее, — сказал Зак. — Итак, моя очередь.
Его очередь для чего?
И он наклонился к моим губам и тоже поцеловал меня.
Что? Теперь я была их призом, наградой за то, что выжила?
Но Полубог Неба действительно хорошо пах, как сандаловое дерево, солнечный свет и мощный секс. Мне следовало бы дать ему пощечину, чтобы показать, что у меня все еще есть достоинство и здравый смысл, но я тоже хотела от него немного большего.
Его небесная сила окутала меня, и икра его молнии ласкала мою кожу, сверкая, как крошечный фейерверк. Это не причинило боли, но вызвало дрожь удовольствия по всему телу, от груди до пальцев ног.
Мое изнеможение исчезло, и мое звериное вожделение пробудилось к моему новому объекту интереса.
Я схватила его за лицо, чтобы притянуть ближе.
Я хотела его так же сильно, как Акселя.
Мой голод по Полубогам был настолько первобытным, что ошеломил меня.
Ритуал сильно меня запутал. Теперь, когда руны впитались в мое тело, я чувствовала себя по-другому. Я не могла сказать, нравится мне эта версия меня или нет, но я чувствовала себя сильной и освобожденной.
Что-то глубоко внутри меня хотело слиться с Полубогом Неба, стать единым целым с ним и его силой, соединиться с ним и заявить на него права. Движимая дикой потребностью, я поцеловала его с неистовой силой.
Зак усмехнулся мне в губы от моего собственнического проявления, а Аксель предостерегающе зарычал.
Морской Полубог оставался спокойным, но его сила отказывалась оставаться на месте; она обрушивалась на меня, как волны, пропитывая меня своим неодобрением и темной потребностью одновременно.
— Хватит, Зак, — сказал Аксель. — Она моя. Я увидел ее первым.
Он втиснулся между нами, как клин, и уставился на небесного Полубога.
Небесно-голубой взгляд Зака не отрывался от меня, яркий, благоговейный и полный желания.
Аксель не растерялся и обнял меня, как будто боялся, что кто-то другой заберет меня.
— Будь с ней понежнее! — рявкнул он. — Она все еще в шоке.
— Она возбудила всех нас троих, — сказал Пакстон тоном, в котором слышался темный гнев. — Ни одна женщина, до нее не могла этого сделать.
Он сказал это так, как будто это была моя вина. В чем была его проблема?
— Разве ты не видел, что с ней сделали руны? — Прошипел Аксель. — Это воспламенило ее изнутри! Она не может отвечать за свои действия прямо сейчас. Я никому не позволю воспользоваться ею, пока она уязвима.
— А как насчет тебя? — Спросил Зак. — Кто же тогда защитит ее от тебя?
— Я бы никогда не причинил ей вреда, — сказал Аксель.
Зак скрестил мускулистые руки на широкой груди и фыркнул.
— Она не кажется мне хрупкой, даже после того, что с ней случилось, — сказал Пакстон. — Она больше похожа на самку-акулу, которая готова укусить.
— Я все еще здесь, на случай, если вы, придурки, не заметили, — прошипела я. — И есть ли вообще самка-акула? Как ты можешь узнать пол акулы? Ты переворачиваешь ее и заглядываешь? Я не думаю, что акуле понравится твой тычок.
Аксель рассмеялся.
— Это моя девочка, веселая, как всегда.
Пакстон бросил на меня сердитый взгляд.
— Я морской Полубог. Я
