на койке, разрезая ствол мушкета, чтобы изготовить гарпун. Он проявляет чудеса ловкости в рыбной ловле. В какой-то момент индеец пробуждается у своего костра, бросается от него прочь, в темноту; голоса выкрикивают приказы по-испански; он молниеносно скрывается в лесу.
Действие II – Встреча
Три года и два месяца спустя. Пристает шлюпка. Уильям забил трех коз, чтобы устроить встречу в честь возвращения своих собратьев по человечеству. Капитан Дампир ступает на берег и выходит на авансцену; стоя в окружении двух актеров, он комментирует ритуал свидания двух москито, которых хорошо знает. Уильям и Робин, каждый в свою очередь, простираются ниц на сцене. Дважды тот, кого приветствуют, поднимает распростертого и обнимает его. Корсары вокруг с улыбками смотрят на эту сцену.
Действие III – Расставание
Двадцать лет прошло с тех пор, как был спасен Уильям, и история повторилась. Шлюпка удаляется, несмотря на мольбы Александра, шотландца, оставленного на острове. Время проходит, на нем больше нет льняной одежды, ее заменили куртка и шапка из козьих шкур. Сидя в своей хижине, он дрессирует коз и котят. Следующая сцена: он бросается за козой и падает. Остается долго лежать без движения, его тело неотличимо от тела животного: мех покрывает обоих. Наконец он приподнимается, озаренный луной, и начинает ползти к хижине. Я бы написал «стеная от боли», но я не знаю, так ли оно было. Александр Селькирк должен был быть выносливым и терпеливым. Я не знаю, стенал он или нет. Здесь мы ничего не придумываем. В тот миг, когда Александру становится видна причаливающая шлюпка, он убегает в лес, заслышав громкую испанскую речь.
Действие IV – Встреча
Прошло четыре года и четыре месяца. Шлюпка возвращается. Александр на берегу, чтобы приветствовать возвращение собратьев по человечеству. Он ловит для них полную корзину лангустов, приглашает их в свою хижину и приветствует на своем острове. Новые товарищи называют его «губернатором». Вдруг он их взволнованно спрашивает: «Дампир! Он на борту?» Те отвечают утвердительно. «Тогда я не пойду с вами, я остаюсь!» В последней сцене Александр сопровождает Дампира во время охоты на коз.
Если бы писалась пьеса для театра, то можно было бы представить, как капитан Дампир рассказывает Александру историю Уильяма. Но это доподлинно не известно, а мы ничего не придумываем. Все, что здесь рассказано, записано в судовых журналах и издано. Хотя Дампир и ничего не опубликовал о своем последнем путешествии в Южное море.
* * *
В «Робинзоне Крузо» потерпевший кораблекрушение сначала находится в одиночестве, потом на его острове и в его жизни появляется Пятница. Соединив обе истории в одной книге, Даниель Дефо внес элемент, которого не хватало в жизненной драматургии, – единство времени[61].
Робинзон и Александр Селькирк, губернатор, одетый в козьи шкуры… Никаких натяжек; разве не очевидна связь между романом и рассказами моряков? Можно заметить лишь несколько различий между вымышленным героем и его реальным прототипом. В противоположность Селькирку, изобретательный Робинзон немедленно начинает воссоздавать привычное ему житейское окружение. Он одиннадцать раз пускается в путь, чтобы собрать среди корабельных обломков арсенал, которому позавидовал бы любой мастер: молоток, гвозди, пилы, топоры, семь мушкетов, порох, канат, дощатый настил, полотно просмоленной палатки, две или три бритвы, пару больших ножниц, дюжину исправных ножей и вилок, 36 фунтов стерлингов золотыми монетами и т. д. Остановимся здесь; в романе целые страницы содержат описание утвари, тогда как для перечисления скарба Селькирка хватит трех с половиной строчек!
Для нас, привыкших телепортироваться во все самые отдаленные уголки мира, остров Дефо кажется игрушечным; его тропики словно сделаны из папье-маше. У романиста, никогда не путешествовавшего за пределы Европы, воображение сковано: он не способен представить тропическую растительность. Конец морским львам, пальмам, перечному дереву…
Его Робинзон встревожен, он чует опасность с первого вечера (ах! Первый вечер…).
Приближалась ночь, и я с тоской спрашивал себя: что ожидает меня, если в этой местности водятся хищные звери? Ведь они всегда выходят на охоту по ночам.
Первое, что необходимо совершить после осмотра арсенала, это установить двойное ограждение из дерева, чтобы защитить себя «ото всех хищных созданий, людей или животных». Когда герой прячется в своем маленьком форте, куда он взбирается каждый вечер по приставной лестнице, романисту уже не нужно придумывать дальше этот неизвестный ему мир. Достаточно однородного, темного и тревожного фона.
Что ж, скажете вы, воображение Дефо, может, и ограниченно, но это нормально. Посмотрите хотя бы на рисунки, иллюстрирующие книгу Уильяма Кука. Вот морские львы, автор их видел и описал, а художник смог воспроизвести только смешную химеру, не внушающую никакого доверия: голова льва на туловище тюленя. Но я думаю, что нехватка воображения не единственная причина. Будущий губернатор Крузо огораживается и вооружается, прежде чем отправиться на завоевание своего мира, и это не случайно.
* * *
Помимо единства времени, Даниель Дефо привнес и другой элемент, обязательный для каждого романического построения: взаимодействие персонажей. Нужно, чтобы два персонажа встретились, и это также не случайно. Романист воплощал конкретную идею.
Пятница выходит на сцену.
Он подходил ко мне все ближе и ближе. Через каждые десять – двенадцать шагов он падал на колени. Очевидно, он хотел выразить мне благодарность за то, что я спас ему жизнь.
Я ласково улыбался ему и с самым приветливым видом продолжал манить его рукой.
Наконец дикарь подошел совсем близко. Он снова упал на колени, поцеловал землю, прижался к ней лбом и, приподняв мою ногу, поставил ее себе на голову.
Это должно было, по-видимому, означать, что он клянется быть моим рабом до последнего дня своей жизни.
Я поднял его и с той же ласковой, дружелюбной улыбкой старался показать, что ему нечего бояться меня.
Потом Пятница ударом сабли срубает голову своего брата людоеда, намеривавшего съесть его, и кладет поверженного к ногам Робинзона.
Я сообщил ему, что его будут звать Пятницей, это день, в который я ему спас жизнь. Я также научил его называть меня хозяином.
Очевидно, Дефо не нужна симметрия вдохновляющей его пьесы в четырех действиях. Его герой, написал Джеймс Джойс, это «узнаваемый прототип британского колонизатора, так же как Пятница, преданный дикарь, появляющийся в злополучный день, это символ подчиненных рас». Эти два персонажа встречаются, чтобы один подчинился другому. Из ритуала, описанного Дампиром, Дефо сохранил только интересующую его половину: Крузо не простирается ниц перед Пятницей, он остается стоять, чтобы простить ему убийство и обратить его в свою веру.
