Долго оставался Оливер в этой позе. Свеча догорала вподсвечнике, когда он встал. Осторожно осматриваясь и чутко прислушиваясь, онпотихоньку отпер дверь и выглянул на улицу.
Была холодная, темная ночь. На взгляд мальчика, звезды былидальше от земли, чем он привык их видеть; ветра не было, и мрачные тени,отбрасываемые на землю деревьями, казались призрачными и мертвыми — так былиони неподвижны. Он тихо запер дверь. При слабом свете догорающей свечи, увязавв носовой платок коекакую свою одежду, он сел на скамейку и стал ждать утра.
Когда первый луч света пробился сквозь щели в ставнях,Оливер встал и снова снял дверные засовы. Робкий взгляд, брошенный вокруг,минутное колебание — и он притворил за собой дверь и очутился на улице.
Он посмотрел направо, потом налево, не зная, куда бежать. Онвспомнил, что повозки, выезжая из города, медленно поднимались на холм. Онизбрал этот путь и, дойдя до тропинки, пересекавшей поле, которая, как он знал,дальше снова выходила на дорогу, свернул на эту тропинку и быстро пошел вперед.
Оливер прекрасно помнил, что по этой самой тропинке он бежалрысцой рядом с мистером Бамблом, когда тот вел его с фермы в работный дом. Путьего лежал как раз мимо коттеджа. Сердце у него сильно забилось, когда он обэтом подумал, и он чуть было не повернул назад. Но он уже прошел немалоерасстояние и потерял бы много времени на обратный путь. К тому же было оченьрано, и вряд ли были основания опасаться, что его увидят. Итак, он двинулсявперед.
Он поравнялся с домом. По-видимому, в такой ранний час всеобитатели его еще спали. Оливер остановился и заглянул в сад. Какой-то мальчикполол грядку; когда Оливер остановился, он поднял бледное личико — это был одиниз его прежних товарищей. Оливер обрадовался, что увидел его, прежде чем отсюдауйти: мальчик был моложе его, но Оливер жил с ним в дружбе и часто они вместеиграли. Много раз их обоих били, морили голодом, сажали под замок.
— Тише, Дик! — сказал Оливер, когда мальчикподбежал к калитке и просунул между перекладинами худую руку, чтобыпоздороваться с ним. — Никто еще не встал?
— Никто, кроме меня, — ответил мальчик.
— Дик, не говори, что ты меня видел, — сказалОливер. — Я сбежал. Меня били и обижали, и я решил искать счастьягде-нибудь далеко отсюда. Не знаю только где. Какой ты бледный!
— Я слышал, как доктор сказал, что я умру, — слабоулыбнувшись, ответил мальчик. — Я рад, что повидался с тобой, но уходи,уходи!
— Нет, я хочу попрощаться с тобой, — сказалОливер. — Мы еще увидимся, Дик. Знаю, что увидимся! Ты будешь здоровым исчастливым!
— Надеюсь, — ответил мальчик. — После тогокак умру. Я знаю, доктор прав, Оливер, потому что мне часто снятся небо, ангелыи добрые лица, которых я никогда не вижу наяву. Поцелуй меня, — сказалмальчик, вскарабкавшись на низкую калитку и обвив ручонками шею Оливера. —Прощай, милый! Да благословит тебя бог.
Это благословение произнесли уста ребенка, но Оливер впервыеуслышал, что на него призывают благословение, и в последующей своей жизни,полной борьбы, страданий, превратностей и невзгод, он никогда не забывал его.
Глава 8
Оливер идет в Лондон. Он встречает на дороге странногомолодого джентльмена
Оливер добрался до перелаза, которым кончалась тропинка, иснова вышел на большую дорогу. Было восемь часов. Хотя от города его отделялопочти пять миль, но до полудня он бежал, прячась за изгородями, опасаясь, что егопреследуют и могут настигнуть. Наконец, он сел отдохнуть у придорожного столбаи впервые задумался о том, куда ему идти и где жить.
На столбе, у которого он сидел, было начертано крупнымибуквами, что отсюда до Лондона ровно семьдесят миль. Эта надпись вызвала умальчика вереницу мыслей. Лондон!.. Величественный, огромный город!.. Никто —даже сам мистер Бамбл — никогда не сможет отыскать его там! Старики в работномдоме говаривали, что ни один толковый парень не будет нуждаться, живя вЛондоне, и в этом большом городе существуют такие способы зарабатывать деньги,о каких понятия не имеют люди, выросшие в провинции. Это было самое подходящееместо для бездомного мальчика, которому придется умереть на улице, если никтоему не поможет. Когда эти мысли пришли ему в голову, он вскочил и снова зашагалвперед.
Расстояние между ним и Лондоном уменьшилось еще на добрыечетыре мили, прежде чем он сообразил, сколько он должен претерпеть, покадостигнет цели своего путешествия. Слегка замедлив шаги, он задумался о том,как ему туда добраться. В узелке у него была корка хлеба, грубая рубашка и двепары чулок. Кроме того, в кармане был пенни — подарок Сауербери после каких-топохорон, на которых Оливер особенно отличился. «Чистая рубашка, — подумалОливер, — вещь прекрасная, так же как две пары заштопанных чулок и пенни;но от этого мало пользы тому, кто должен пройти шестьдесят пять миль в зимнююпору».
Оливер, как и большинство людей, отличался чрезвычайнойготовностью и уменьем подмечать трудности, но был совершенно беспомощен, когданужно было придумать какой-нибудь осуществимый способ их преодолеть. И последолгих размышлений, оказавшихся бесплодными, он перебросил свой узелок черездругое плечо и поплелся дальше.
В тот день Оливер прошел двадцать миль, и за все это время унего во рту не было ничего, кроме сухой корки хлеба и воды, которую он выпросилу дверей придорожного коттеджа. Когда стемнело, он свернул на луг и, забравшисьв стог сена, решил лежать здесь до утра. Сначала ему было страшно, потому чтоветер уныло завывал над оголенными полями. Ему было холодно, он был голоден иникогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Но, очень устав от ходьбы, онскоро заснул и забыл о своих невзгодах.
К утру он озяб, окоченел и был так голоден, что поневолеобменял свой пенни на маленький хлебец в первой же деревне, через которуюслучилось ему проходить. Он прошел не больше двенадцати миль, когда сноваспустилась ночь. Ступни его ныли, и от усталости подкашивались ноги. Прошла ещеодна ночь, которую он провел в холодном, сыром месте, и ему стало еще хуже;когда наутро он тронулся в путь, то едва волочил ноги.
Он подождал у подножия крутого холма, пока приблизитсяпочтовая карета, и попросил милостыню у пассажиров, сидевших снаружи, но малокто обратил на него внимание, да и те сказали, чтобы он подождал, пока ониподнимутся на вершину холма, а тогда они посмотрят, так ли он быстро побежит,чтобы получить полпенни. Бедный Оливер старался не отставать от кареты, нопотерпел неудачу: он очень устал, и у него болели ноги. Наружные пассажирыспрятали в карман свои полпенни, заявив, что он — ленивый щенок и ровно ничегоне заслуживает. И карета с грохотом укатила, оставив за собой только облакопыли.
В некоторых деревнях были прибиты большие цветные доски спредупреждением всем, кто просит милостыню в этой округе, что им грозит тюрьма.Оливера это всякий раз очень пугало, и он спешил поскорее покинуть эти места. Вдругих деревнях он стоял у гостиниц и горестно смотрел на прохожих; обычно этокончалось тем, что хозяйка гостиницы приказывала одному из форейторов,слонявшихся поблизости, прогнать мальчишку, потому что — в этом она уверена —он хочет что-нибудь стащить. Если он просил милостыню у двери фермера, в девятислучаях из десяти грозили натравить на него собаку, а когда он просовывал нос влавку, заходила речь о бидле, после чего у Оливера от страха пересыхало во рту,а ведь частенько у него во рту ничего, кроме слюны, не бывало.
