свет из-за этой ее прихоти, так что лучше помолчу.
Отец ждал меня у входа в пещеру. Он был в человеческой форме, стройный, невысокий, грива черных волос за спиной…
— Вот и ты, Раэль, — сказал Тарис.
— Да. Здравствуй. Как будто ты меня и ждал?
— Кого же еще?
— Ты ясновидящий?
— Звезды сказали мне, что ты придешь, своенравный лисенок.
Наверное, я на него очень мрачно посмотрел, так что он хитро улыбнулся. Даже подумать смешно, что он мог бы меня опасаться. А следовало! У меня за поясом — редчайший лунный клинок, способный поразить оборотня. Как вспомню, как гонялся за этим сокровищам…
— Хочешь подраться? — сказал отец (и ничего-то от него не скроешь!) — Попробуй.
— Желания особого нет, — ответил я. — А вот причина есть. Но не убивать же я тебя собрался, старик. Так, чуть-чуть… обокрасть.
И я первым напал на него.
Скажу безо всякой скромности, я — лучший воин Семицветья. Потому что у нас там все мирно, светло, радостно и радужно, а если драки — так только на кулачках. А я умею обращаться с оружием. Ну хорошо, не я один, конечно, на всем-то гигантском острове. Но я путешествовал по мирам и научился таким приемчикам…
Не помогло.
Старый лис… он был сильнее и ловчее, уходил от ударов как заговоренный, а когда перешел в атаку — у него был короткий меч — мой драгоценный кинжал словно сам собой вывернулся из руки и отлетел в сторону. Как? Как он это сделал, кто мне расскажет? Отец тоже небрежно отбросил свое оружие. Вот так, значит? Что ж… я все равно моложе и проворней, и в безоружном бою…
Не тут-то было.
От злости я обернулся лисом и успел-таки куснуть его за ногу. И получил ответный укус — в бок — весьма чувствительный.
— Может, успокоишься наконец? — отец вновь превратился в человека. Я последовал его примеру. Бок словно обожгло — в человеческой форме боль почему-то сильнее. Тарис подобрал лунный кинжал и осторожно приложил его к моей ране — конечно же, ради какого-то колдовства. Я не стал ему перечить. Странное заклинание прозвучало из его уст, а затем лезвие покраснело, а рана мгновенно затянулась.
— Возьми, — отец вернул мне изменившийся кинжал. — Теперь в нем твоя кровь, и это, может быть, пригодится. Так зачем пожаловал?
— Все-то тебе расскажи… — Он все-таки сумел вывести меня из себя, продемонстрировав, какой я по сравнению с ним мальчишка. — Я хотел забрать твою силу. Тебе она все равно уже ни к чему, отшельник-домосед. И если ты сам не сумел ничего толкового предложить своему единственному сыну…
— Я тебе подарил тебя самого, раз уж на то пошло, — усмехнулся оборотень. — Но чего же ты хочешь? Расколдовать твою девчонку я не могу.
— Ты и это знаешь…
— Вот уж что узнать немудрено. Даже гадать не надо. Для чего это мой сынок таскается сюда при каждом пятилунии, вопросец, правда?
Я промолчал. Отец был прав. Я действительно пришел сюда впервые в тот день — или в ту ночь? — когда над Сумрачным городом светили все пять лун. Так бывает раз в месяц. Я не нарочно подгадал, так совпало. А я просто захотел увидеть мир, в котором живет мой отец, и мать научила меня, как это сделать. Она рассказала, каким сложным будет путь, но очень уж мне было любопытно. Именно тогда я познакомился с Тарисом, а потом мне стало не до него. Потому что…
Это было на Светящемся холме, где любят собираться неприкаянные духи. Но в ту ночь они попрятались куда-то, и лишь на тонкую фигурку одинокой девушки проливали прохладный свет все пять лун. Я видел ее на вершине, она сидела неподвижно, распущенные длинные волосы отливали серебром.
Я принялся взбираться на холм, но хотя склон был пологим, мне было почти так же трудно, как и прорываться в этот мир. Казалось, что-то ледяное, липкое, вязкое толкает меня в грудь и норовит опрокинуть. И все-таки — из-за упрямства, наверное, — я взобрался наверх, хотя с меня лил пот, и дышал я с трудом. Я тогда даже не подумал — не проще ли было подниматься в лисьей форме? Мне хотелось, чтобы девушка сразу увидела меня человеком.
Лишь слегка изменив позу, она повернула ко мне лицо — нежное, призрачно-бледное и очень печальное. На нем промелькнула тень удивления.
— Ты первый из живых, кто пришел ко мне, — проговорила она приятным тихим голосом. — И я очень тебе рада.
Я без приглашения уселся рядом с ней. Кто она? Человек? Слишком уж… обесцвеченная? Но не призрак, нет.
— Посиди со мной немного, — попросила девушка. — Завтра первая луна начнет убывать, призраки будут понемногу возвращаться, а я — засыпать. Я сплю все время, кроме ночи пятилуния.
— Почему?
— Таково уж мое проклятье. Я сама его на себя навлекла, породив осеннюю печальницу своими слезами… я жила раньше в Земном мире. Я настолько отчаялась, что не заметила, как оказалась здесь. Сама не знаю, жива я или нет, но я прикована…
— Невидимыми цепями?
— Увы.
Конечно, я поинтересовался, как ее зовут. Она ответила: «Аина». Уже тогда мне это имя не понравилось, и я спросил, можно ли звать ее «Айни»? Она не возражала. Тогда я еще не знал, что моя неугомонная сестренка Рикки притащит в наш мир наяду по имени Аина, как ни странно — дочь той самой печальницы… Вот та пусть и остается Аиной.
А тогда я мало что понял из ее объяснений, знал лишь одно — хочу увидеть ее снова. И Айни сказала: «Приходи через месяц, в новое пятилуние».
В тот день я вернулся домой выжатым до капли. Последние магические силы ушли на открытие портала в родной мир и возвращение, и я долго восстанавливался с непривычки. Так что в следующем месяце я не смог встретиться с Айни, но еще через месяц…
Эти встречи стали мне необходимы. Она ждала меня. А я злился. Злился из-за того, что сил на путешествия в Сумрак уходит слишком много, что никто не может или не захочет помочь мне. Я стал сбегать в другие миры в надежде найти артефакт, сделавший бы меня могучим волшебником. Лунный кинжал, способный отобрать силу у оборотня, встретился мне как раз во время таких вот
