«N», тут и там обрастая крючковатыми зазубринами. Тазовый аппарат некроманта задрыгался, а затем выплюнул ещё одну пару тонких ног, в то время как задница рывками вытянулась в дольчатый кабачок брюшка и заполнила собой лестничный проём.
Грёбаный химеролог сам стал химерой!
Глава 5
Штурм некролаборатории
Ломоносов задыхался в кашле, и на каменные плиты изо рта капала кровь. Он был зол на Артёма, но больше всего на себя и свою слабость, раскрывшуюся так не вовремя. Приступы повторялись каждый раз, как он использовал церковную защитную магию вместе с даром видения. Он не стал об этом говорить Барятинскому, иначе бы тот отказался брать его с собой, а Иван ох как хотел поквитаться с Лазаревичем за все его деяния.
Но из-за того, что его организм не выдерживал такой нагрузки, он теперь вынужден прятаться в тюремной камере! Рядом с ним валялся безногий маг молнии, раскинув руки широко в стороны и смотря в потолок. Кажется, он больше не надеялся выжить, ведь звуки за стеной любого другого заставили бы вжаться в угол и уповать на спасение. Однако, мужчина, томившийся в плену уже несколько лет, никак не реагировал на происходящее — он выполнил своё предназначение и готов был принять смерть.
«Но Я не готов», — сказал Ломоносов сам себе, хватаясь за грудь. — «У меня есть Миссия, я буду следовать ей и ни за что не помру тут».
Он велел себе успокоиться и закрыл глаза, пытаясь скопировать медитацию, что видел у Барятинского. Иван расспрашивал, как входить в это состояние, но до сих пор нормально у него не получалось. Он и раньше практиковался в ней, но не так эффективно, как его новый друг. Да, теперь он точно мог назвать его другом. Потому что прямо сейчас тот сражался за него.
«За мои интересы».
Ломоносов не был глуп, чтобы не понять этого, ведь барон мог просто дождаться подкрепления государственных магов, но побоялся упустить Лазаревича.
Иван глубоко вдыхал и медленно выдыхал воздух, нормализуя сердечный ритм, пока не заметил улучшений — першение в груди постепенно проходило и телу стало легче. Он открыл глаза и подполз к массивной тюремной двери. Отворить её почему-то не удалось, но, к счастью, задвижка на смотровую щель свободно передвигалась. Они с Артёмом их на каждой камере приоткрыли, чтобы не возиться лишний раз с ключами.
Просунув пальцы в углубление, Иван толкнул металлический прямоугольник вбок и понял, почему дверь не поддавалась. Её подпирала зелёная лапища огромного монстра. Отсюда не разберёшь, что это за тварь, но зато Барятинский был виден отчётливо. Парень стоял в центре коридора и даже не собирался куда-то убегать.
Иван в панике подумал, что это не целесообразно — надо бороться! Неужели он сдался? Мимо насекомоподобной твари не пробежать, поэтому спрятаться в камере и дождаться помощи — самое благоразумное решение. Где их, кстати, носит? Слишком долго возятся.
«Что это с ним?» — удивился Иван.
У Артёма было чересчур радостное лицо.
«Я бы даже сказал жуткое».
Он приложил лезвие ножа к левой руке и неотрывно следил за своим врагом. Ломоносов уже видел подобный трюк от Барятинского, но не мог понять, на основе чего происходит такой разрушительный эффект?
«Неужели он берёт ману из крови? Или у него ещё и эта стихия?»
Если честно, Иван никогда не слышал о магах с таким атрибутом. Он видел показатели ауроскопа Барятинского: 21% огня, 7% тени, 1% друидизм (тотем лошади). Никакой крови там и в помине не было. То, что барон использует руны это понятно, но неужели эта система магии настолько вариативная? Может, Артём знает что-то, чего остальному магическому миру пока не известно?
Его размышления прервал скрежет — это массивные лапы упирались в стены, проталкивая тело насекомого внутрь.
— Артём, прячься! — закричал он, просунул ладонь в щель и из последних сил перекрыл коридор полутораметровой невидимой преградой.
Этот силовой прямоугольник заставил монстра притормозить, но вскоре тот понял в чём дело, и ударил лапой в дверь. Ломоносов еле успел отскочить в сторону, и камни залетели внутрь камеры, к несчастью, пробив грудь валяющегося безногого мага. Тот даже понять не успел, что это было, и отошёл в мир иной.
Иван закашлялся от поднявшейся пыли и нового приступа. Он на секунду в последний раз посмотрел своим даром видящего на потоки маны и с удивлением разглядел формирующийся магический сгусток со стороны Барятинского. Он будто проявлялся в воздухе.
«Вот, значит, как работает руническая магия».
Он ещё ни разу не видел заклинания такой силы в этой забытой всеми системе. От некроманта шли другие колебания, грязно-фиолетового цвета, тогда как потоки Артёма были тëмно-зелёные и более чёткие, что ли?
Но рассмотреть их получше он не успел, потому что Барятинский полоснул ножом по руке и начался какой-то ад. Тело Ивана отбросило залетевшим в дыру потоком воздуха и если бы не выставленный барьер-капсула, то он бы помер, расплющившись о камни.
Снаружи разносился грохот, потоки тёмной слизи стекали по стенам, и Ломоносов видел через пробитую дверь, как она капает на пол комьями, а следом падали разрезанные куски зелёного тела.
Чавкая, они сыпались, будто гнилые яблоки на твёрдую поверхность пола и продолжали трепыхаться. Иван упёрся рукой о стену и, прихрамывая, вышел наружу, переступив через мёртвую плоть. Постепенно это биомасса исчезала, растворяясь в воздухе паром, а вместо неё угадывались части человеческого тела и внутренности.
Артём стоял возле стремительно уменьшающейся головы богомола, весь измазанный в чёрной мерзости, которая тоже испарялась, и из-за этого казалось, словно у него за шиворотом что-то горит, а дым летит вверх.
Ломоносов от шока даже забыл, что у него должен быть приступ, поэтому кровохарканье накатило, только когда он уже доковылял до друга. Барятинский присел на одно колено и взял Лазаревича за волосы. От юноши веяло чем-то зловещим. Заикаясь, ещё живая голова с трепетом произнесла в конце.
— Простьи, простьи я не знал… — договорить Карл не успел, потому что получил удар ножом в глазницу, но всё это Иван видел, уже падая на колени от бессилия. Выроненный из рук меч звякнул.
«Почему он так улыбается?»
А после этого его тело шмякнулось, и сознание потухло.
* * *
Вот же ж, еле успел прибить некромантскую падаль. Чуть не выдал Ломоносову мой секрет. Получается, эти ребята осознают, кто перед ними на границе между жизнью и смертью, хм-м. Мортиканты они, считай, постоянные её обитатели, так что
