не погибает — это точно.
В комнате можно не убирать, белье можно брать в шкафу, а вот пищу надо изредка варить. Жизнь — это еда и питье.
Кое-какой опыт, братцы, хочу вам передать. Все советы проверены лично, ибо каждый совет — капля моей крови или кусок обожженного тела.
Список ты уже завалил? Итак, мой первый совет: до вечера ходи покуривай, пока не захочешь есть. А уж тогда волей-неволей.
Высматривая кастрюлю, не бери самую большую и широкую. Во-первых, в нее проваливается пропасть крупы. Во-вторых, варево уже через дней пять прокиснет. И в-третьих, у нее нет крышки, а стиральная доска, которой я накрывал, придает пище банный привкус. Поэтому не бери эту кастрюлю. Кстати, жена потом называла ее тазом.
Если из бутерброда торчит горящий окурок, то переложи сливочное масло из пепельницы в масленку.
Не вздумай пальцем пробовать сковородку — это не гигиенично для сковородки. Есть простой способ — плюнь в нее. Если пойдет дым — значит, накалилась.
У тебя позеленели сардельки. А зачем ты их положил в стиральную машину — холодильник же рядом?
Если каша полезла из кастрюли, то переложи ее в другую, побольше. Если полезла из большой, то клади в ведро и вари дальше. А если уж полезла из ведра на плиту, тогда, братец, ты переложил крупы.
Проще всего сварить мясной суп. Поэтому я советую покупать рыбу, она быстрей варится. Лучше всего взять пельмени — на них все написано. Но лично я покупал колбасу. Это настоящий мужской продукт. Съешь пару кружков, и ничего тебе не надо, кроме воды.
Если ты сунул голову в раскаленную духовку, то потом сразу сунь в холодильник — сбалансируется.
От мелкого шрифта начали слезиться глаза — не волнуйся. Значит, на кухне тлеет сервант из чешского гарнитура. Потуши.
Не вешай носки над плитой при помощи канцелярских скрепок. Носок из супа ты легко выловишь, но скрепкой можно подавиться.
У тебя в салате появился запах керосина — значит, туда попал бензин. Поменяй местами бутылки из серванта и туалета. В какой то из них подсолнечное масло. А может, и не в них. Подумай, не потому ли голубым пламенем рявкнула утром сковородка.
Если ты второй час не можешь вытащить руку из банки с огурцами, то зачем ты ее туда засунул? Есть простой способ сохранить половину рассола. Уж засунь руку подальше, до самого дна, и неожиданно для себя подними банку над головой. Тогда он двумя струями хлынет в щели между кистью руки и горловиной банки. Одна струя проскочит в рукаве на спину — это убыток. Вторая выльется в миску. Это покажи жене, сам не пей — они любят экономных. Теперь бей банку. Огурцы будут в стеклах и в пищу мужчине не годятся.
Тебе захотелось чашечку черного кофе с молоком — свари. Если оно получится густоватым и ложечка, как балерина, грациозно стоит в кофе, значит ты заварил гречневую муку из соседней банки. Попей чаю.
Зачем вылезшие из кастрюли лишние макароны ты лепишь на бок плиты? Они потом засохнут и, как обломанные зубы ведьмы, забелеют по вечерам.
Чего я хотел сказать? Да, у тебя может появиться чувство, будто в животе перекатывается небольшая гантелька. Но меня беспокоило другое. После отъезда жены некая дама на работе стала со мной изящной и светлой, как торшер. Но стоило с ней заговорить, как из моего чрева начинал бормотать пьяный. Однажды я хорошо расслышал неприличное слово. Пришлось даже разговорами с дамой не осквернять супружеских отношений. Это все те самые макароны, которые я вытаскивал из кастрюли в виде плотношнурованного белого клубка. Я никогда не видел гордиевого узла, но из макаронов не рубился.
Иногда на тебя будет накатывать тоска, противная, как болотная хлябь. Будет казаться, что ты погибаешь. Выбрось это из головы. Есть мужские работы — и есть женские. Наше место у камня и металла. Оставим им колхозы, легкое производство и среднее машиностроение. Жизнь — это не еда и питье.
Хватит, братец, философствовать. Готовься встречать жену. Не надо заметать мусор под стол — там сразу видно. Гони его под сервант. Вынеси этот дурацкий ящик с черепками столового сервиза. Ну и ну, у тебя тоже заржавела ложка из чистого серебра, а говорят, что не окисляется. Потри ее «царской водкой». Не может быть, ты выпил другую, не царскую.
А какие у тебя отношения с соседями? Попроси соседку убрать квартиру и приготовить обед. Наше место у стали и гранита. А сам иди — сбрей щетину.
В общем, братец, без женщины мужчина проживет — двадцать четыре рабочих дня. Больше не пробовал. Но мой приятель прожил двадцать пять. И ничего. Сейчас в больнице лежит с язвой.
Да, братец, не посылай эти советы в «Работницу». Пусть все останется между нами, мужчинами.
Идиотка
Утром к нам в кабинет вскользнул красный, распаренный завхоз Лягушевич. Конечно, при такой фамилии надо бы ему быть не распаренным, а зеленым.
— Везем, — хрипло сказал Лягушевич и действительно позеленел от радости.
Молодой ученый Веня, перспективный, как алмазные россыпи, бросился к Лягушевичу и спрутообразно обвил его своими длинными руками. Лягушевич без воздуха посинел. Наш руководитель, доктор наук Дэн Иванович, вытащил изо рта трубку и засунул ее за ухо — волновался старик. Я вытащил из-за уха сигарету и сунул ее в рот — тоже ведь волновался.
Рабочие втащили агрегаты в кабинет, и весь день настройщики устанавливали ее — прогнозирующую диагностирующую машину АБВГД-500. Она на все отвечала и все решала — только информацию подавай.
На второй день машина добродушно урчала, как кот у рыбы, и подмигивала красными огоньками.
— С вас причитается, — сообщил Лягушевич.
— Коньяк, — подтвердил я.
— Сколько? — из вежливости спросил Лягушевич.
— Две, — хлопнул его по плечу Веня.
— Бутылки, — уточнил Дэн Иванович.
Лягушевич заметно порозовел и незаметно ушел — свое дело сделал.
— Ну, товарищи, — потер руки Дэн Иванович,— опробуем, узнаем, что мы за ученые. Значит, так: на ввод надо сунуть в нее две научные статьи — самую первую и самую последнюю. Вениамин, начинайте!
Веня улыбнулся — знал себе цену и без машины. Он сунул в щель статьи и нажал кнопку. АБВГД-500 защелкала, замигала, заныла, будто ей не то сунули. Через три
