При необходимости я могу изъясняться на этой тарабарщине, носейчас явно был не тот случай, поэтому я с непроницаемым лицом стал ждать, покаКвон Чжи мне переведет.
— Он говолит, полиция едет, — сказал Квон Чжи.
Я заглянул в специально проделанную в стене дырочку, какимиу китайцев вечно истыканы все стены. На противоположной стороне узкой улочкистоял наготове автомобиль с заведенным мотором и задернутыми шторками. Яповернулся к китайцам и кивнул.
Мы открыли дверь и, стараясь держаться в тени, выволокли куклуна улицу. Первые несколько секунд ничего не происходило, и я в сердцахвыругался про себя.Хотя особой разницы, конечно, не было, проиграть я все равноне мог. Если мне не удастся поймать их в эту ловушку, я заманю их в другую. Мнеочень хотелось довести спектакль до конца — обожаю театральные эффекты.
Все произошло внезапно. Из машины раздался выстрел, ивосковая фигура рухнула на тротуар. Высунув длинный бамбуковый шест, яосторожно перевернул куклу лицом вниз. Из смертоносной машины выскочил Билл Пивис дымящимся пистолетом в руках и бросился к манекену, чтобы забрать десятьтысяч долларов.Пробежав несколько шагов, он огляделся по сторонам и убедился,что улица пустынна. Китайцы мои разбежались, словно мыши по норам, так что путьперед ним был свободен.
Внезапно послышался вой полицейской сирены. Билл замер,огляделся по сторонам, выругался, выстрелил, потом нырнул в машину и умчался,оставив на тротуаре лежащую вниз лицом восковую фигуру. В полуквартале отсюдаавтомобиль с переодетым полицейским потерял управление и перевернулся — Биллбыл хороший стрелок.
Мы втащили фигуру обратно, и мои друзья-китайцы занялись ею.Машина Билла, визжа на поворотах тормозами, умчалась, но вскоре послышался ревмотоцикла, вой полицейской сирены и выстрелы.
Посмеиваясь, я тихонько выбрался на улицу через черный ход иотправился на семейный ужин к Ламбертам.
Через несколько минут я уже был у них и сразу понял, чтопроизошел скандал. Луиз сидела с красным лицом, ее малиновые губки были плотносжаты. Ламберт тоже побагровел, и весь его вид выражал негодование.Зато миссисЛамберт выглядела, как обычно. Если что-то и происходило где-то в глубине, заэтими проницательными глазами, то сказать, что именно, я не мог.Вдохновителемссоры, без сомнения, был Огден Слай.Его птичий рот шевелился, приводя вдвижение клювообразный нос, а руки беспрестанно скручивались и извивались.
Я отдал шляпу дворецкому и остановился на пороге, глядя наэту картину.
— Подлый мошенник! — изрек Огден Слай, все так жешевеля руками. — Я могу сказать ему это прямо в лицо! Ваша дочь, сэр,подцепила его в баре и привела домой, понятия не имея, кто он такой. Он втерсяк вам в доверие. Смотрите, вот здесь у меня все его преступное прошлое. Это ЭдДженкинс, преступник, которого знает полиция всего мира. Пусть попробует сомной не согласиться, я посмотрю на него.
Одна из шевелящихся волосатых рук скользнула в карман иизвлекла оттуда пачку фотографий.Луиз беспомощно смотрела на меня.
— Скажи, что это не так, — проговорила она.
Я усмехнулся, обведя взглядом присутствующих.
— Тут и говорить нечего. Это правда, и я горжусьею, — сказал я. — Так мы будем ужинать?
Поднявшись, Джон Ламберт нацелил на меня палец:
— Вы никогда не будете ужинать в этом доме, негодяй!Убирайтесь вон!
Птичий рот Огдена Слая скривился в усмешке.
— Как будущий зять главы семейства я счел своим долгомсообщить вам это. Дженкинс, вам должно быть стыдно. Предлагаю вам немедленноуйти.
И тут заговорила миссис Ламберт. Только теперь я понял, чтотаилось в ее глазах и на что способна рыжеволосая женщина.
— Нет, погодите, мистер Дженкинс. Пожалуйста,останьтесь с нами поужинать. — Она стояла, гордо откинув голову, исмотрела на всех нас с поистине королевским достоинством. — МистерДженкинс мой гость, — заявила она, — и его общество гораздо приятнее,нежели общество шантажиста… Нет-нет, Джон, только не надо отрицать, что ты сталжертвой банды вымогателей. И Луиз, и мне это известно, и…
Но она не успела закончить. На крыльце послышался шум,раздался стук в дверь, и в комнату ворвалась группа людей в полицейской форме.
Огден Слай усмехнулся:
— А вот, Дженкинс, и ваши друзья. Надо полагать, выопять что-то стянули. И если вам не по душе мое предложение, то, быть может, выпримете их приглашение.
Полицейский с угрюмым лицом покачал головой:
— Этого человека я не знаю, зато знаю вас. Мы пришли завами, Огден Слай.
Лицо Слая побелело, одна из шевелящихся рук-щупалец нервнопотянулась ко лбу.
— Не понял. Вы пришли за мной? Неужели я вам такпонадобился, что вы врываетесь даже в дом моего друга Джона Ламберта и прерываетемой ужин?
— Вы нужны нам по делу об убийстве ГенриРобертса, — пояснил угрюмый полицейский.
— Генри Робертса? — переспросил Слай, на лице егопоявилось выражение облегчения. — Никогда не слышал такого имени.
Это полицейский, которого ваш подручный Билл Пиви убилсегодня вечером при попытке укокошить К.В. Кинсингтона, порученного ему вами,Слай.Кроме того, вы нужны нам по делу об убийстве Энди Карузерса. Билл Пивичистосердечно во всем сознался и рассказал о готовящемся шантаже. А сейчаспройдемте с нами и помните: все, что будет вами сказано, может бытьиспользовано против вас на суде.
И полицейские увели возмущенного и испуганного Слая, чтобыустроить ему очную ставку с Биллом Пиви, который готов был признаться в чемугодно, лишь бы спасти свою шкуру. Я представил, как Слай и Пиви будутсоревноваться, стараясь спихнуть вину друг на друга.
Когда они ушли, миссис Ламберт повернулась ко мне и хотелачто-то сказать, но я опередил ее:
— Мистер Ламберт, советую вам пойти в кабинет и доприхода полиции сжечь письма Кинсингтона. Полицейские могут вернуться, чтобызадать вам кое-какие вопросы. Не забывайте, что вы отец семейства, что у васесть дочь, о которой вам нужно думать прежде всего. И если вам придетсясолгать, сделайте это как джентльмен.
Он, недоуменно моргая, смотрел на меня:
— Письма Кинсингтона?..
Я кивнул:
— Не надо разыгрывать из себя невинного младенца.Явидел их. Все эти письма — подделка. Это дело рук Огдена Слая. НастоящийКинсингтон давным-давно мертв, так что о вашем секрете никто не узнает.Возможно, у Огдена Слая оставалось еще несколько писем, но, думаю, они спрятанытак, что полиция их никогда не найдет. Более того, если Слай признает своюсвязь с Кинсингтоном или с вами, он обнаружит свою причастность к подготовкеубийства Кинсингтона, ибо и Пиви и Слай искренне считают, что убили его. Незнают они только того, что стреляли в восковую фигуру, которую я имподсунул, — пусть потренируются. Вот, собственно, и все… Я позволил себеполучить небольшое вознаграждение за то, что мне пришлось пошевелитьмозгами.Надеюсь, вы не возражаете? Луиз, я понял, что ты пытаешься использоватьменя, и хочу, чтобы ты знала: я догадался, что ты делаешь это ради отца, ибольше не думаю о тебе плохо.
