— Сегодня вечером. И после этого онсделает в точности то, что я попрошу его сделать. И тогда прежде чем я захочуиметь дело с тобой, Дональд Лэм, ты попросишь у меня извинения. Или станешьсамым несчастным сукиным сыном на свете. — Он бросил трубку.
— Если снова позвонит Стармэн Калверт,скажи ему, что я занят и не могу говорить с ним. Ты записала наш разговор напленку?
Она кивнула. В ее широко раскрытых глазахмелькнул страх.
— Дональд, — сказала она, — вего словах чувствуется опасность.
— Он пытался создать впечатление, что вего словах чувствуется опасность. Угрозы шантажистов всегда стоят ровностолько, сколько мы сами готовы заплатить.
Я улыбнулся ей, стараясь продемонстрироватьуверенность и беззаботность.
Глава 6
«Баффинс Грилл» принадлежал к тем шикарнымресторанам, которые существуют главным образом для того, чтобы люди, посетивих, могли этим хвастаться и гордиться. Каждые три секунды на здании загоралисьогромные буквы: «БАФФИНС». Когда они исчезали, вспыхивало слово: «ГРИЛЛ».Четверо или пятеро парней встречали посетителей у входа на автомобильнуюстоянку. Я подъехал к одному из этих молодых людей в униформе.
— Ваше имя? — спросил он.
— Дональд Лэм.
— О, мистер Лэм, мне порученопозаботиться о вас.
Вашу машину я поставлю на лучшее место, и высможете без задержки взять ее, когда будете уезжать.
Я протянул ему чаевые. Но он отвел мою руку:
— У вас брать не велено. Вас принимаюткак гостей дома.
Я вошел в ресторан.
В коридорах в ожидании столиков толпилсянарод.
Бар был переполнен. Возле входа стоял самБаффин.
Он подбежал ко мне:
— Прекрасно, Лэм! Очень рад, что высмогли прийти. Ваши друзья уже на месте. Мы предоставили вам столик на второмэтаже.
Ресторан занимал три этажа. Баффин личносопровождал меня к лифту. В кабине он нажал на кнопку, и лифт начал медленноподниматься.
— Простите, что вчера я немногопогорячился, Лэм, — сказал он. — Я нервничал. События разворачивалисьслишком быстро. Потом я все заново обдумал и пришел к выводу, что вы провелидело с высоким мастерством.
Думаю, после такой работы новые попыткишантажа исключаются.
— Вчера вы были сильно раздражены, —сказал я.
— Был, — согласился Баффин. И черезминуту добавил: — Но это было вчера.
Лифт остановился. Баффин открыл дверь и,церемонно поклонившись, повел меня в зал.
По стенам зала размещались закрытыезанавесками кабины. В центре стояло пятнадцать или двадцать столиков. Те, ктообедал в кабинах, были скрыты от посторонних глаз. Те же, кто сидел в зале,были как экспонаты на выставке. На этой выставке Берта Кул и Фрэнк Селлерсторчали за своим столиком, как главная достопримечательность.
Баффин церемонно довел меня до самого столикаи, когда я садился, отодвинул для меня стул. Затем отступил назад и направилсяк лифту.
Селлерс посмотрел на меня из-за бокала скоктейлем. Берта сияла вежливой улыбкой.
— Привет, Шустрик, — сказал Селлерс.
Я растянул рот до ушей:
— Как самочувствие, сержант?
Он тоже осклабился:
— Как у человека добродушного иголодного. — Он поднял свой коктейль. — Я не собирался пить. Но уменя специальное разрешение устроить себе сегодня вечер крика на лужайке. Яголоден, мальчик. Я сегодня специально пропустил ленч.
— И я! — оживилась Берта.
Ко мне подбежала официантка.
— Ваш обед готов, сэр. Но, может быть,раньше вы хотите коктейль?
Через несколько минут она принесла мне«Манхэттен». Я поднял бокал, кивнул Берте и сержанту:
— За ваше здоровье!
Они выпили со мной. Официантка принесла подносс деликатесами: икра, особый сыр, ломтики сладкого картофеля под соусомбожественного вкуса. В серебряном ведерке со льдом стояла большая бутылкашампанского. С этого момента все закрутилось.
Селлерс откинулся на спинку стула. На лице егоиграла довольная улыбка.
— Вот это жизнь! — заявил он. —Какую же ты провел операцию для Баффина, Шустрик?
— Пустяковое дело, — небрежноответил я. — Всего-навсего помог сделать ему один платеж.
В его глазах появился интерес.
— Его шантажировали?
— Не думаю, что его шантажировали. Он тутбыл сбоку припека, фактически я работал на другого человека. Но Баффин говорит,что испытывает ко мне чувство благодарности.
— Это точно — испытывает, —ухмыльнулся Селлерс, оглядывая стол. — Имейте побольше таких клиентов. Иприглашайте меня, когда они будут испытывать благодарность.
— Спасибо, — поблагодарил я. —Обязательно пригласим.
Но тут в его глазах вспыхнула неожиданнаяподозрительность.
— Только не вздумай крутить со мной,Шустрик, — с угрозой сказал он.
— Я не кручу.
— Ты, конечно, умен, — неохотнопризнал Селлерс. — Иногда я думаю, что чересчур умен.
— Я не сделал тебе ничего плохого, —напомнил я.
— Не сделал, — после некоторогомолчания задумчиво согласился он. — Ты ни разу не повредил мне. Ты дажесделал для меня кое-что полезное. Но иногда ты пугаешь меня до смерти. Любишькататься по тонкому льду и тащить за собой меня. Правда, тебе удается непроломить лед и не утопить меня. Но нередко лед подо мной чертовски сильнотрещал.
Я решил оставить последнее слово за ним.Нельзя забывать, что он приглашен сюда отдохнуть, а не ссориться. Я потягивалкоктейль и молчал.
Обед проходил как по нотам. Омары с нежнымикусочками сочного мяса. Луковый суп. Домашний салат.
Потом бифштекс. Бифштексы, толщиной в двадюйма, были приготовлены мастерски. И когда мы острейшим ножом отрезали кусокмяса, тарелка окрашивалась густым красным соком. Берта бесстыдно макала в этотсок кусочки натертого чесноком хлеба. Шампанское лилось рекой.
