М. б., нужно, чтоб документальность строилась на недосказанности и изначальной несправедливости? Я это вижу именно на Востоке. Вдруг – одноэтажные дома на прямых и обсаженных деревьями улицах, вдруг – люди идут, такие далекие и в чем-то близкие. Это как любимый мотив. Раньше я ловил музыку, а теперь ловлю в программах новостей состояния, хорошо передающие дух Востока. И в Ханое есть тихие улицы, значит. Как в Пекине, как было в Ташкенте, не знаю, что там сейчас, уничтожен ли старый город? Не часто в документальных сюжетах выражается это состояние, его передачу удается заловить не чаще, чем хороший блюз, но то, что ищешь выражение этого состояния, кажется, что ты на правильном пути. А могли бы так весь мир показать и, ей-Богу, после моей любимой одноэтажности, мы лучше бы понимали и небоскребы, и транспорт сверхсовременный, и людей, в конечном счете. Из этого все произрастает, с этого все начинается – с китайской или вьетнамской, или корейской улочки. Не могу объяснить, что мне во всем этом так дорого. Отсюда прямой переход к храмам, с их неповторимостью. Повседневное и неповторимое рядом. Я совсем другую картину мира себе рисую, чем то, что показывается нам. Заглядывание в дальнюю-дальнюю повседневность – это свежее восприятие нашего же мира. Не исключено, что я бы смотрел японские, корейские, вьетнамские фильмы, если бы они свободно были на нашем экране. Вот и еще раз я в разладе с большинством, мне требуется то, что большинство отвергает. Конечно, элементы хорошего кино попадались еще до гласности, я наловился их на всю жизнь еще давно, и не видно, чтобы в последнее время было что-то специально сделано в этом направлении. Будем сидеть тихо-тихо, боясь спугнуть и то, что есть. Но, м. б., и повернется киноискусство к нам своей привлекательной стороной – как знать? И не просто несогласие с большинством, а за всем другая идеология. Идеология не расцветет, пока не наступит духовная весна. Озарение, путь озарения, вот, пожалуй, единственное.
Вот недавно показывали фильм об индийских ремесленниках, и там проглядывало внезапно то же – дворники, переходы, двери, горны, сами ремесленники – все это безымянное и страшно далекое вдруг становится чувствуемым как бы своей кожей, как будто ты сам идешь по переходам, по дворикам, чувствуешь шелест деревьев… Я не боюсь сказать, что это прямо отрывки религиозной программы, неведомой еще религии. Где же здесь сюжет? А вот в этом смотрении по сторонам с забвением повода, который нас сюда привел. Потом мы что-то основное начинаем видеть и в столкновениях с полицией и в других сенсациях, но важно не забыть, что у всего этого есть ровный постоянный фон. Новая идеология, новая идеология, пора ей быть. Но нужен новый вывод, новый прогноз. Идеология прогноза. Пройдут и наводнения, как прошли землетрясения, но мир все еще необходимо будет показывать. Я считаю, что прогноз заложен в основу видения. Ведь глядя на карту Китая, мы одно название Таншань и могли бы счесть за вызывающее у нас ассоциацию. Показывают город какой-то и значит, что за этим местом будущее. Я так верю, верю, что ничего не даром.
Утром говорят о последствиях циклона на Вануа-Вату. Аль-Бейд прилетает в Советский Союз. Может, что-нибудь об Йемене будет сказано или показано. Слишком редко показывают новоприобретенные страны. После Пол Пота много показывали Камбоджу, шли фильмы за фильмами. Дух покоя витал над этой братской могилой. Сейчас там вьетнамцы.
На Замшина дают «36», азербайджанский. Я говорю Вере, чтобы она купила хоть немножко. Еще несколько дней обеспечили.
10 февраля 1987 года. Утренние дела сделал, а из дел – пишут о землетрясении вблизи Новой Гвинеи (7,4), в трехстах километрах к северу. Продолжают писать о Грузии – Колхиде и Сванетии, где погибло очень много народа. А в некоторые деревни еще не пробиться. О Грузии заговорили как раз накануне стихийного бедствия, в связи с лавинами в Сванетии. Тогда погибло 28 человек. А в этот раз говорят о трехзначной цифре. Душманы сбили наш самолет с тридцатью пассажирами вблизи Хоста. Все погибли. Это еще только по радио-телевидению. Счет в банке открыли – деньги в помощь пострадавшим в Грузии. Год начался стихийным бедствием. Вот это последствие тех ужасных морозов, что стояли и у нас. У меня только зубы поныли, Верочка перенесла морозы хорошо и сейчас, как тогда, принесла коробку книг. «Сказки английских писателей», «Россия глазами иностранцев», «Как построить сельский дом».
Сейчас снова говорят о землетрясении на Новой Гвинее (5,9). А писали о понедельничном. Остров или острова Умбой – эпицентр. Также говорят о том, что сорок пять человек погибло на Вануа-Вату в результате урагана, тысячи бездомных.
Я как раз читаю Арне Фальк-Ренне «Путешествие в каменный век» о Новой Гвинее, а Верочка купила Георга Форстера «Путешествие вокруг света». Но о Новой Гвинее нет ничего, кроме договора об обмене информацией. Двадцать девятое и тридцатое января – космические неудачи Советского Союза, вначале взорвать пришлось один «Космос», вышедший из-под контроля, а тридцатого четвертую ступень ракеты «Протон» уничтожили с грузом по команде с Земли. Сто сорок инакомыслящих выпустили у нас из лагерей и тюрем. Уже задают вопрос об заключенных в психиатрических больницах. День памяти А.С. Пушкина, М.С. Горбачев и аль-Бейд обменялись речами на обеде в честь партийной делегации Южного Йемена.
Выпили бутылку «Карданахи». Америка произвела очередной ядерный взрыв на полигоне в штате Невада, мощностью до двадцати килотонн. Выдвинули В. Высоцкого на соискание Государственной премии. Пишут, что в счет помощи пострадавшим в Грузии деньги не принимаются, не знают еще об открытии счета такого. В Камеруне ждут новой катастрофы. Ключевской извергся. Из переплетной позвонили – Хлебниковы готовы. Землетрясение во Владивостоке – шесть и три десятых балла, по сообщению японских сейсмологов.
Вот какой выпуклый Дальний Восток все то время, пока мы в спячку погружены. Судя по сообщению газеты, на острове Умбой произошло очень сильное землетрясение.
Верочка привезла Хлебникова переплетенного и купила «Исторические песни и баллады».
А теперь воскресенье. Верочка уехала к своим. Вчера у Эллочки был день рождения, и она заехала в Купчино. Меня приглашали, но я заслушался О. Колмана и Фредди Хаббарда – не поехал. Говорят, позже был Джон Мейл. Я лег спать. Теперь, когда основная книга (В. Хлебникова перепечатка) у нас дома, я сплю спокойно. В три, правда, кто-то позвонил по телефону, но сразу повесили трубку, услышав мой голос. В газете о циклоне
