на о-ве Реюньоне. Десять человек погибло. Сегодня-то еще не слышал, но все эти дни говорят о Грузии. Дурное, значит, было предзнаменование – этот снег в Богдановке весной, почти летом. Страшные снегопады вызвали лавины и паводки. Более восьмидесяти человек погибло, шестнадцать тысяч эвакуировано. А у нас жизнь идет заведенная, мы обо всем узнаем по радио и из газет. Вчера показывали и Сванетию и Реюньон. А нам все востоки – дальние, как все Голландии – новые, как новые Гвинеи в Гвинее заключены, содержатся, находятся, а в Папуа – там землетрясение – норма быта, оно ничего решительно не предвещает, а существует, как существует какой-то час во времени и в этот час там и пробьет семь обязательно. Филиппинская Демократическая Республика – новое название Филиппин. Сегодня, как ни много показывают Вьетнам, Лаос, Японию, Камбоджу, почему-то прозрачных, хороших сюжетов и кадров нет.
Я все не могу успокоиться с тех пор, как переехали на новую квартиру. Рано встаю, разминаюсь, книги собираю за корешки, ничего не читаю, только заглядываю в небольшой томик В. Хлебникова восемьдесят шестого года. И не надо забывать, что такая книга, где было бы написано обо всем, есть. Это Хлебников, а у меня его есть маленькие тома. С шестидесятого года у меня постоянно был томик В. Хлебникова.
На Новой Гвинее остров Малаи грозится расколоться пополам под действием недавнего землетрясения. Несколько сотен человек готовятся к эвакуации. Это слово («эвакуация») я узнал очень рано. По звучанию оно какое-то тихоокеанское, гавайское. Но я к нему успел привыкнуть. Я родился в эвакуации. Но мне обещают дать посмотреть и большого В. Хлебникова, и даже Руми есть теперь у Эллочки. Ей его подарили на день рождения. Хлебников, тот, старый, шестидесятого года, у нас уже второго поколения – перепечатан на машинке, – но это даже лучше. Все перепечатано точно, как там. Только вступление и примечания опущены. Томики получились хорошие, желтые, крепкие. А большой В. Хлебников, говорят, черный. У нас, вообще, очень спокойно. Редко- редко телефон зазвенит. Мне давалось четыре-пять мест для житья, и все же я предпочел Петроградскую. Ржевка непривычной показалась. Но я сделал все дела на Ржевке и сменял квартиру сюда, на Лизу Чайкину. Очень спокойно. Должна в среду зайти Люда и отдать мой роман. А так, без спросу, никто не приходит. Мы всегда заранее знаем, если кто-то должен прийти.
Мама встает обычно попозже меня, и вот утра у меня свободные. Я узнаю новые новости с утра, но утром кажется, что не все еще известно и только к вечеру округлятся выпуски сообщений. Пора кончать писать.
Большие перемещения во вьетнамском правительстве. Кабалевский, Дмитрий Борисович умер на 83 году жизни. А я жду Тебеса. Землетрясение там произошло в семьдесят восьмом году, погибло 25000 человек. Если ничего не происходит, я могу сказать почти все время, чего я жду. Вот острова еще не раскалывалось, а представляется, что от материка откалывается кусок, остров исчезает. Горбачев М. С. полетел в Ригу. Но главные, кажется, события на Дальнем Востоке.
Не дождешься из доставки газеты, выскочишь на улицу к киоску, нет, у нас так этого не водится. Конечно, если я выхожу в магазин, я, по пути, куплю и «Правду», но, вообще-то, дожидаюсь газеты, сидя дома. Ничего, что сегодня задержали, наверное, поздно подали материал. А чем может быть вызвана задержка? Отсутствием или нерасторопностью почтальона? Я пытаюсь узнать что-нибудь по радио, но, кроме как о казнях в Ливии, ни о чем не говорят. Спать не хочется, утро спокойное. Я так привык рано вставать. Но сегодня и мама поднялась, стирает. Порисовал. История – это, в значительной степени, история сект и других общественных движений, но сект же. Уже принимали макулатуру на «В лесах». Самая шумная сейчас – диссидентство. Их амнистируют, они проводят демонстрации, связаны с прессой. Недавно показывали изуверских сектантов из группы Мирзы и Абая. Я все пишу о всяких событиях, но развития сект не чувствуется в этом. До сих пор я был занят проблемой создания нового прогноза. Что-то новое в Афганистане. Эволюция вместо революции. И у наших об этом. Умерла Наталия Васильевна. Вот тебе и Тебес.
19 февраля. Сегодня будет передача об иконах из фондов Русского музея, с той выставки в Манеже, на которую мы ходили все вместе. Надо посмотреть будет. Очень интересно, как иконы по телевидению покажут. Редкостная передача вечером. Теперь все редкостное. Верочку приглашают на «Покаяние». «Поездка в Индию» идет в «Экране». Вчера «Время» длилось около полутора часов, и я дождался конца передачи. Сначала показывали М.С. Горбачева в Латвии – из-за этого программа так и затянулась. Был репортаж из Сванетии в «Известиях». Сегодня купил «Правду». Интересное только о наркотиках. Чай индийский кончается. Я протянул две недели на Мишиных пяти пачках. А Верочка прикупала «36». Думаю еще месяц прожить на ее запасах. Ничего с чаем не вышло. Ни у Киры, ни из Москвы не прислали. Но «36» я еще пью, ничего. Обычная «грузия» сейчас продается. Говорили о пресс-конференции Назарбаева из Алма-Аты. Там около ста человек арестовано. А мы так и не дозвонились. Верочка даже вставала в пять, но никакого успеха. Занято. И вечерами. С утра новостей нет, да и Кришнамурти в «Известиях» не печатают.
Говорят, что Оскара Кунаева, президента АН Казахстана, тоже сняли. Сняли министра высшего образования и перевели на другую работу секретаря ЦК комсомола. Все еще что-то новое узнаем о декабрьских выступлениях. Говорят, что в них принимало участие три тысячи человек. Двое дружинников убиты, около двухсот человек получили ранения.
Вот что значит полный чайничек чифира, после того, как чай попил. Моментами вспыхивает жажда, и тогда я прикладываюсь к чайнику и пью два-три глотка. Во рту высыхает почти сразу же. У мамы форточка открыта, и от ее дверей веет холодом. Но я не боюсь подхватить простуду, быстро прошмыгиваю мимо ее двери. И уже у себя на месте, за столиком, обретаю покой.
Да, мы протянули еще один день. Кончилась «индюха», это последняя порция была. Все время передают выступления М.С. Горбачева. Вхожу в мамину комнату и сразу выхожу из нее. Только форточку закрыть, достаточно проветрилось. Мама спит. А у меня такой чай ей приготовлен, прямо первосортный. Смесь «36» азербайджанского с индийским. Я пью и меня пошатывает. Рано светает. В девять уже можно писать при дневном свете. Выключаю лампочку и потек день.
