В целом, у этой войны три этапа: первый – это наступление усталости,второй – это наша перед ней капитуляция, и третий – иго, просто иго. Пониманиеэтих этапов – это вовсе не голая теория, как кому-то, может быть, покажется.Наше контрнаступление идет в том же самом порядке, только от конца: однидействия мы выполняем для того, чтобы сбросить иго усталости, другие отменяютнашу капитуляцию и третьи – обеспечивают нам полную и безоговорочную победу надней. И если мы здесь что-то перепутаем, то ничего не получится. Поэтому знатьэти этапы; уметь отличать их друг от друга нам жизненно необходимо. Этим сейчаси займемся.
Свели с ума животное!
Может ли собака думать? Большинство собаководов-любителей вэтом уверены, несмотря на категорические протесты Ивана Петровича Павлова. Я, свашего позволения, займу срединную позицию. Конечно, все поведение собаки можноразложить на набор условных рефлексов, а также на очень сложную системубезусловных реакций, в числе которых любовь к своему хозяину, готовностьналаживать с ним всемерный психологический контакт и т. д. Но что такоеусловные рефлексы, как не мысли, хотя бы и очень простые? Именно мысли! И еслизаставить животное думать больше, чем оно может, да еще создать в его мозгу«больной пункт», то неврастения у него разовьется не хуже нашей.
Академик И. П. Павлов был человеком хорошим и собак, вопрекидосужим мнениям, любил необычайно – целовался с ними и всячески пыталсяулучшить условия их жизни в своей лаборатории. А когда в Петрограде случилосьнеобычайное наводнение, и животные находились в смертельной опасности, то он, каки Петр I, рискуя жизнью, бросился на помощь своим питомцам. К счастью, всетогда обошлось. Но речь не об этом, несмотря на все свои трогательные чувства кбратьям нашим меньшим, Иван Петрович был верен своему долгу ученого, а тотзаставлял его ставить над животными эксперименты. В частности – эксперименты посозданию у них «экспериментальных неврозов», а совсем в частности –неврастении.
Ну как свести собаку с ума? В обыденной жизни нам, конечно,и в голову такой вопрос не придет, но если нужно создать экспериментальнуюмодель человеческой неврастении, об этом приходится думать. Впрочем, ответдостаточно прост – обеспечьте собаке срыв ее нервной деятельности, и будет вамневрастения. Для организации этого срыва понадобится совсем чуть-чуть смекалки.Если собака думает условными рефлексами, а нам нужно, чтобы вся ее нервнаясистема полетела в тартарары, то надо заставить ее сбиться в своих мыслях, т.е. добиться сшибки этих условных рефлексов.
Приведу для примера классический эксперимент павловскойлаборатории с кругом и эллипсом. Собаку устанавливают в специальныйэкспериментальный станок так, чтобы она видела перед собой обычный экран длядиапроекторов. На этот экран отбрасывается лучом света круг, а после этогоследует положительное пищевое подкрепление, т. е. дают собачке перекусить.Спустя какое-то время повторяют процедуру несколько раз. У собакиустанавливается условная связь – если на экране свет, значит, сейчас будуткормить. Потом на экран отбрасывают не круг, а эллипс. Сначала собакаактивизируется, у нее начинает выделяться слюна, но в этом случаеположительного пищевого подкрепления за эллипсом не следует. Дальше начинаетсячередование – на экране появляются то круг, то эллипс, в случае круга собакукормят, в случае эллипса – нет. В скором времени собака начинает потихонькуразбираться в геометрии – круг ее радует, эллипс оставляет равнодушной; кругвызывает пищевую реакцию (выделение слюны), эллипс – не вызывает.
И все пока хорошо, нормальная интеллектуальная деятельность,очень похожая на нашу с вами жизнь. Какой-то человек нас с вами поддерживает иодобряет, а потому у нас по отношению к нему рефлекторно возникаетположительная эмоциональная реакция. И мы думаем, что он человек хороший, чтона него можно положиться, что с ним приятно общаться, иметь дело и т. п. Другойсубъект, напротив, относится к нам нейтрально или недоброжелательно, и мы,соответственно, к нему так же относимся – без особых эмоций. Что мы о немдумаем? Да ничего особенного, или что он не в себе, или нехороший человек, вобщем, что-то да думаем. Напомню, что примерно так или почти так собака ИванаПетровича реагирует на круг – в одном случае и на эллипс – в другом.
Далее переходим к созданию неврастении – Павлов начинаетэкзаменовать собаку на предмет ее знаний в геометрии. Он начинаетпоследовательно изменять эллипс, делая его все более и более похожим на круг,т. е. проще говоря, он его закругляет. Сначала собака приходит в некотороевозбуждение – ей непонятно, что это стало на экране происходить. Круг как былкругом, так им и остается, а вот эллипс начинает меняться, превращаясьпостепенно в круг. И чем меньше становится отличие между кругом и эллипсом, темсобаке становится труднее отличить одно от другого. Все больше сил ей нужнотратить на то, чтобы выработать правильный ответ.
Чем больше людей принимают участие в вашей судьбе, тем вышевероятность, что вам от нее не уйти.
Э. А. Севрус
Если перевести эту историю на человеческий язык, то ситуациявыглядит примерно таким образом. Я знаю, что кто-то относится ко мне хорошо («круг»),но вот этот человек становится все более и более холодным, жестоким, ранитменя, говорит обидные слова... И я уже не знаю, как на это реагировать.Напрягаюсь, думаю, как теперь быть? Что случилось? За что это мне? Одновременнос этим другой человек, который прежде относился ко мне недружелюбно («эллипс»),вдруг начинает ластиться, проявлять разнообразные знаки внимания,демонстрировать уважение. Что делать? С чем связаны эти перемены? Может, ончто-то задумал недоброе? А может быть, напротив, проникся ко мне? В общем, янапрягаюсь, напрягается и собака со своей геометрией.
Светят ей на экран, показывают бог знает что, а она понятьне может – что ей делать? Выделять слюну или не выделять? Радоваться этомусветовому пятну или нет? Будут ее, в конце концов, кормить или не будут? Икогда отличие между кругом и эллипсом оказывается сведенным к минимуму, собакасходит с ума. Она демонстрирует возбуждение, рвется со своего места,отказывается от пищи, кусает экспериментатора, отказывается идти в помещение, гдепроводится эксперимент. Короче говоря, демонстрирует все признаки махровойусталости – ничего не знаю, ничего не могу, ничего не хочу, оставьте меня впокое!
Шарик, не спать!
Если продолжать этот эксперимент и дальше, причем еще болееего усложнять с помощью других интеллектуальных нагрузок (т. е. созданиемдополнительных сшибок условных рефлексов животного), то сумасшествие нашейсобаки на этом не остановится, а будет только прогрессировать. Мы же будемиметь возможность наблюдать последовательно три фазы неврастении.
Первая фаза, которую И. П. Павлов назвал «уравнительной»,характеризуется тем, что животное теряет способность различать интенсивностьдействующих на него раздражителей. Ему становится неважно – значительный этодля него раздражитель или слабый, серьезный или несерьезный, оно реагирует наних одинаково буйно: возбуждается, негодует, входит в раж и отказываетсядемонстрировать обычное свое поведение.
