Мейсон терпеливо улыбнулся и сказал:
– Не сейчас, когда вы в таком настроении, мисс Эндрюс. Еслия буду говорить с вами, то лишь тогда, когда вы сможете смотреть на вещиобъективно и спокойно.
– Я хочу услышать ваш ответ, – настаивала она.
– Но вы будете слушать меня одним ухом, – возразил Мейсон. –Сейчас вы слишком рассержены, чтобы уделить моим словам все свое внимание.
– Что ж, я имею право быть рассерженной.
– Вы еще не объяснили мне почему.
– Вы прекрасно знаете почему. Это письмо с угрозами былопослано мне. И это мне дали инструкцию взять полторы тысячи долларов в десяти–и двадцатидолларовых купюрах, положить их в кофейную банку вместе с десятьюдолларами серебром, которые должны были послужить балластом и поддерживатьбанку на плаву, плотно закрыть крышку и бросить все это с борта своей лодки возеро в тот момент, когда поблизости никого не будет. Но как только я все этоисполнила, откуда ни возьмись появился тот катер с кучей полуголых красоток –сначала я подумала, что это те самые люди, которые должны забрать деньги, нопотом решила, что они не стали бы этого делать с такой наглой откровенностью.Однако рядом больше никого не было, и я поехала обратно.
– Давайте поговорим начистоту, – предложил Мейсон. – Письмошантажистов адресовано вам?
– Вам это отлично известно.
– Откуда?
– Наверно, рассказал мой отчим, который шпионил за мной истащил письмо с моего стола, а потом подложил его назад под промокашку.
– А как вы об этом узнали?
– Я позаботилась о том, чтобы точно отметить то место, накоторое положила письмо. Разве что там был еще кто-нибудь, кто мог за мнойследить.
– Кажется, вы с вашим отчимом не в самых лучших отношениях?– спросил Мейсон.
– Ничего подобного. Я его люблю. Он чудесный, внимательный,заботливый, порой даже чересчур, всегда обо мне беспокоится и пытается менязащитить.
– И что вы думаете делать теперь? – прямо взглянул на нееМейсон.
– Теперь, – ответила она, – я не знаю. Вы поставили меня втупик. Я собиралась передать полторы тысячи долларов определенным людям,которые могли предать огласке нежелательную информацию. Кто-то изменил суммувыкупа на три тысячи долларов, потом подложил еще полторы тысячи к моимденьгам, а теперь появилась эта старлетка в бикини и ее фото на первых полосахгазет, деньги лежат в полиции, и… И, если говорить откровенно, впереди ещебездна денег, которые придется заплатить.
– Кто-нибудь вам уже говорил, что вы должны заплатить этубездну денег? – спросил Мейсон.
– Пока нет, – ответила она, – но я боюсь, что все к этомуидет.
– Возможно, – согласился Мейсон. – Не лучше ли рассказатьмне, почему вы стали такой уязвимой?
– Что значит – уязвимой?
– В том смысле, что вы привлекли внимание шантажистов.
– Думаю, мы все более или менее уязвимы, – ответила она. –Практически у каждого есть свой скелет в шкафу.
– А какой скелет в вашем шкафу?
– Что вам за дело? Я чувствую, вы хотите меня как-тозащитить, но я пришла сюда, чтобы сказать, мистер Перри Мейсон, что не нуждаюсьв вашей защите. Я хочу решить это дело по-своему.
Мейсон заметил:
– Надеюсь, вы понимаете, что, начав платить шантажисту, выоказываетесь на крючке. Вы платите один раз, потом второй, потом платите сноваи снова и продолжаете платить до тех пор, пока из вас не высосут все допоследней капли.
– Ничего они мне не сделают, – ответила она. – Я простовыигрываю время.
– Выигрываете для чего?
– Для того, чтобы играть по своим правилам. Я будузаниматься своими делами по своему разумению, и ваша помощь мне не нужна.
– Не пытаетесь ли вы, – деликатно спросил Мейсон, – защититьв этом деле кого-нибудь другого?
– Я уже сказала, что это не ваше дело. Все, что я хочу вамсказать сейчас, с глазу на глаз, – это чтобы вы не вмешивались в мои дела ипозволили мне поступать по-своему.
– Но вы не понимаете, что попали в зыбучий песок, – заметилМейсон. – Вас будет засасывать все глубже и глубже и…
– Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я выигрываю время. Яхочу заплатить полторы тысячи долларов, чтобы выиграть время.
– А потом они снова вонзят в вас свои зубы.
– К тому времени, – жестко ответила она, – они эти зубыобломают.
– Вижу, вы очень решительная молодая женщина.
– И к тому же располагающая немалыми возможностями, –прибавила она. – Не забывайте об этом.
Мейсон задумчиво на нее взглянул:
– Если бы вы рассказали, что у вас на уме, мисс Эндрюс, ямог бы дать вам какой-нибудь полезный совет и мы объединили бы с вами нашивозможности.
Она упрямо покачала головой.
– Насчет той информации, на которую намекает записка. Выдогадываетесь, о чем идет речь?
– Я знаю, о чем идет речь, – резко ответила она.
– Не хотите поговорить об этом?
– Разумеется, нет. Это мое, и только мое дело.
– Возможно, – продолжал Мейсон, – по некоторым романтическимпричинам или из соображений социального престижа вы думаете, что, если вамудастся выгадать несколько дней или несколько недель, это изменит вашеположение в лучшую сторону?
– Возможно.
– И вы думаете, что это чем-нибудь поможет вам?
– Что именно?
– Выгаданное вами время.
– Да.
Мейсон спросил:
– Люди, которые прислали вам письмо, связывались с вами потелефону?
– Это самый естественный способ.
– Они сообщили какие-нибудь сведения, по которым их можноидентифицировать?
– Это еще одна вещь, – сказала она, – которую я не хотела быобсуждать. Цель моего визита, мистер Мейсон, в том, чтобы объявить вам, что яне нуждаюсь в ваших услугах. Мне не нужна помощь адвоката. Я поступаю так, каксчитаю нужным, у меня свои планы, и я не желаю, чтобы кто-нибудь в нихвмешивался. Отсюда следует, что я буду очень благодарна вам, если вы целиком иполностью откажетесь от участия в этом деле. Можете считать это официальнымзаявлением.
Сказав это, она развернулась и стремительно вышла изкабинета.
Мейсон кивнул Делле Стрит:
