выбесили его, потому что Хамильтон нажал выжал педаль газа, как только загорелся зеленый. ― Чертов сердечный приступ. ― Его голос был ледяным, пока он лавировал между машинами.
― Что это значит? ― спросила я. ― Что ты имел в виду, говоря, что я тоже потеряю свою? ― Мое сердце бешено колотилось. Я схватилась за ручку дверцы и сжала ноги, когда Хамильтон прибавил еще скорости.
Желтые линии, разделяющие улицу, стали размытыми, когда мы проезжали мимо зданий, деревьев и других автомобилей.
― Черт, ― выругалась я, когда Хамильтон едва ли не сбил пешехода, но, казалось, его это не волновало.
― Я имел в виду именно то, что сказал. Ты тоже потеряешь свою маму, но не так, как я. Джозеф властный дебил. Если человек не полностью предан ему, он вычеркивает его из своей жизни, а если кто-то встает на его пути ― избавляется от него. Ты ― яркое напоминание о несовершенстве, а Борегары не терпят их, ― зловеще заявил он.
Избавляется от них? Что это должно значить?
Все, что сказал Хамильтон, было сказано со злости, но было правдой. Я нутром чуяла, что Джозеф всеми способами попытается избавиться от меня.
― Моя мама не оттолкнет меня… ― начала я, а Хамильтон обогнал школьный автобус.
― Джозеф сделает так, что будет невозможно сказать «нет». Он покупает людей и использует все свои возможности, чтобы добиться своих целей.
Когда Хамильтон в очередной раз подрезал Теслу, я не выдержала:
― Ты можешь перестать вести машину, как придурок? ― спросила я, судорожно вдохнув воздух.
Мужчина вздрогнул, но все же снизил скорость.
― Да, извини, ― пробормотал он.
На долю секунды я посмотрела на спидометр и только потом начала говорить:
― Ты действительно ненавидишь Джозефа, ммм? ― спросила я, пытаясь узнать больше.
― Это сложно ― ненавидеть кого-то, кого ты, вроде как, должен любить, но да, я действительно его ненавижу. Семья может быть проклятьем, если ты не будешь осторожным.
Я сглотнула. Все, что сказал Хамильтон, ― было отражением моих страхов. Я не была выбором своей мамы, но Джозеф и этот ребенок ― были. В моей голове встал вопрос, в конце концов, будет ли у мамы в доме хотя бы комната для меня?
Горячие слезы заполнили мои глаза, но я быстро смахнула их. Не хотелось, чтобы Хамильтон подумал, что я сумасшедшая, потому что плачу на переднем сидении. Мы ведь едва ли знакомы.
― Когда тебя любят просто потому, что обязаны ― это ужасно, ― прошептала я.
Хамильтон повернулся ко мне, тревога читалась на его лице. Я еще раз смахнула слезы, пока он оглядывал меня.
― Вера, ― сказал он и свернул на парковку, ― не плачь.
― Все хорошо, ― ответила я, он тронул мою ногу, это было быстрое, но нежное касание, и у меня появилось внезапное желание попросить его оставить руку.
Хамильтон убрал руку и припарковался. Я огляделась, неуверенная в том, где мы находились.
― Ты обещал отвезти меня в отель, а это явно не отель. Где мы? ― спросила я, мой голос был сиплый от эмоций. Не ожидала, что так растрогаюсь от его слов. Сегодня был сложный день. Поэтому единственное, чего я хотела, это устроиться поудобней и заснуть.
― Это мой дом, ― ответил Хамильтон с вежливой улыбкой перед тем, как вылез из машины и пошел по дороже к двери, выкрашенной в темно-синий цвет. Я осмотрела белый деревянный таунхаус. Не этого я ожидала от Хамильтона, скорее какую-то холостяцкую берлогу, а не дом в тихом районе, где маленькие дети играли на улице, лаяли собаки, а деревья качались на ветру.
Я открыла дверь и схватила свой рюкзак.
― Хамильтон, это не отель, ― заметила очевидное я, пока он возился с ключами, чтобы открыть дверь.
― Здесь безопасней, и к тому же у меня есть все ингредиенты для убийственно вкусных тако, ― ответил он, не поворачиваясь ко мне, и вошел внутрь. На мгновение я уставилась на него, прежде чем вздохнула и последовала за ним.
Как только я вошла, на меня налетел большой серый пушистый шар. Я захихикала, когда услышала глубокий взволнованный лай, и опустилась на колени, чтобы погладить нового друга. Все мысли о Сеинте и о том, что вместо отеля Хамильтон привез меня к себе домой, тут же улетучились. Я любила собак, но мама никогда не разрешала завести мне хоть какое-то животное. Она говорила, что это ― ненужные затраты. Но я пообещала себе, что когда окончу школу, найду для себя маленькое спасение.
― О мой бог, привет, малышка. ― Я почесала ее за ушком. Я не знала, какой она породы. У нее была темно-серая короткая шерсть, широкая морда и глаза темно-шоколадного цвета. Ее хвост ходил туда-сюда от удовольствия, пока я ее гладила.
― Как тебя зовут? ― спросила я. ― Уверена, что у тебя прекрасное имя, потому что ты самая лучшая собака, которую я только встречала. ― Хамильтон прочистил горло, и я повернулась к нему. Он стоял, прислонившись к стене, со сложенными на груди руками и веселым выражением лица.
― Ее зовут Маленькая Мама. Я нашел ее на улице с четырьмя щенками и просто не смог пройти мимо. После того, как малыши нашли дом, я решил оставить ее себе. Моя соседка присматривает за ней, когда меня нет в городе.
― Маленькая Мама, ― повторила я. Хорошо, ее имя было самым милым из тех, которые слышала. ― Если тебе понадобится, чтобы кто-то присмотрел за ней, дай мне знать. Мама никогда не разрешала мне завести собаку, ― сказала я, надув губы.
Хамильтон схватил поводок, который весел на стене, и Маленькая Мама тут же забыла про меня. Пока я вставала с колен, он прицепил поводок к ее ошейнику. И не стала ждать приглашения пойти с ними на улицу, а просто присоединилась к ним. И втроем мы пошли исследовать тротуар.
― Знаешь, мне придется воспользоваться твоим предложением. Соседка нашла себе девушку, которая якобы является любовью всей ее жизни, и хочет переехать к ней. А у этой новой девушки аллергия на собак. Поэтому я пытаюсь найти человека, которому мог бы отдавать Маленькую Маму, пока меня нет. ― Хамильтон остановился, чтобы Маленькая Мама могла понюхать куст.
― Не знаю, какие будут правила моей новой квартиры насчет животных. Если честно, я даже никогда и не видела место, где буду
