Корали Джун
Ублюдки и стрелочники
Пролог
Хамильтон
Моя мама говорила, что смерть ― это всего лишь один из монстров, которого нельзя побороть. В восемь лет я не понимал, что она имела в виду, и думал, что монстры ― это существа, которые прячутся под моей кроватью или находятся в руках моего старшего брата. В день ее смерти, мама нашла способ справиться с этим странным существом. Я нашел ее извивающейся на полу. И вместо доспехов у нее был фентанил, а вместо меча ― шприц.
Я помню, как умолял:
― Ты не можешь умереть. ― Слезы текли по моим щекам, пока я сжимал ее руку, ее волосы, влажные от пота, прилипли ко лбу. ― Ты не можешь.
Я не верил, что она сделала это в месте, в котором ни один монстр не мог бы достать ее. В месте, в котором она клеила пластыри на мои поцарапанные колени и пекла мой любимый пирог. Мама не могла сделать это в гостиной, в которой мы строили замки из подушек и ели шоколад, когда она плакала. Моменты, когда та проявляла свою заботу ко мне, были редкостью, но они являлись особенными для меня, как и этот дом.
Иногда я видел, как она сползала вниз по стене, кусая свои губы. Мама находила самый темный угол дома и оставалась там на неделю или месяц, на протяжении всего моего детства. Папа говорил, что она любит играть в прятки, тем самым он превращал ее депрессию в игру.
― Мам!
Она не ответила, так как была под кайфом, слишком далеко от меня для того, чтобы сказать хоть что-то. Когда я нашел ее на полу с пеной, выходящей изо рта, быстро позвонил в скорую, так как делал это не один раз. Маленькие мальчики не должны знать, что сказать оператору девять-один-один, они так же не должны знать такое слово, как «передоз». Мама любила вещи, которые уничтожали ее. Она любила балансировать на грани жизни и смерти.
Ей нравилось заставлять меня чувствовать себя ужасно, просто потому, что я существую.
Она любила меня. По-своему, конечно. Я был той самой привычкой, которую та была обязана любить, и это самый худший тип любви. Ты не должен заставлять кого-то испытывать к тебе чувства.
― Мам? ― У нее начался припадок. ― Нет!
Я был слишком напуган, так напуган мыслью, что потеряю ее, что мой рот скривился в безумную, ужасную, нервную улыбку. Если бы не эта ситуация, я, наверное, узнал бы гораздо позже, что моя слабость решит мою судьбу.
Я прижал маму к груди.
― Не делай этого. ― Я трясу ее хрупкое тело.
Она умерла в руках внебрачного сына, который был абсолютно лишним.
Глава 1
Вера
― Я люблю тебя, ― прошептала моя мама с некой неуверенностью в голосе, хотя ее новый муж, видимо, не услышал этой тональности. Я не была уверена, что именно вызвало улыбку на его лице ― мамина любовь или то, что он сможет полностью наслаждаться ей.
― Я тоже тебя люблю, ― прошептал он с той же неуверенностью. Потом наклонился и поцеловал ее. Это какая-то приятная грусть наблюдать, как моя мама целует любовь всей ее жизни на своей же свадьбе. Щемящее чувство возникло во мне, когда я увидела ее ответную улыбку. Мне пришлось сглотнуть, чтобы убрать горький привкус во рту. Все будет хорошо. Я всегда поступала правильно, поэтому все будет хорошо.
Лайла Гарнер, ой, Борегар, выглядела отлично, и она прекрасно знала это. Сегодня мама чувствовала себя богиней, на которую все должны смотреть. Ее макияж яркий, а платье несколько откровенное. Эта свадьба была ее самым лучшим шоу, а любовь ― игрой. Я была уверена, что ей не безразличен Джозеф, но это не та любовь, о которой пишут, а просто выгодный брак, и все это знали.
― Хочу представить миссис и мистера Борегар, ― произнес ведущий, пока счастливая пара шла на танцпол. Я вежливо хлопала, как и все гости.
Мы с мамой были близки, всего пятнадцать лет разделяло нас. Были одни против всего мира. Она всегда хотела комфортной жизни. Когда ты на протяжении всего своего существования пытаешься выбраться из всякого дерьма, то определенно захочешь лучшей жизни, и ее муж дал нам этот шанс, но все имело свою цену.
Я натянула улыбку, эта маска счастья была со мной целый день, как и дорогое дизайнерское платье, обхватывающее мое худое тело, а туфли на высоченных каблуках ― мои пульсирующие ступни. Мои светло-каштановые волосы были аккуратно собраны на макушке, а пухлые губы подведены лиловым карандашом и накрашены матовой помадой, ногти покрыты розовым лаком. Моя загорелая кожа блестела и выглядела чертовски идеально, а карие глаза были подчеркнуты серыми тенями.
Один из лучших визажистов сделал мне макияж и намертво приклеил накладные ресницы к моим векам, наверное поэтому мой макияж все еще держался, хоть и расплывался от этой сентябрьской жары.
Я не желала присутствовать на этом мероприятии.
Но моя мама хотела пышную свадьбу.
Она хотела чувствовать себя, как в сказке.
Хотела того, что забрала у нее незапланированная беременность.
Но было кое-что, что могло бы сделать этот день еще лучше, ― мое отсутствие.
Нет. Это просто глупая мысль, которая почему-то закралась в мою голову. Моя мама любит меня, она бы не работала так усердно, если бы не любила меня.
Счастливая пара ходила по залу и пожимала руки гостям, принимая поздравления с широкими улыбками на лицах. Когда они подошли ко мне, Джозеф посмотрел на меня, его губы были вытянуты в тонкую линию, и он неуклюже похлопал меня по плечу.
― Я люблю тебя, ― прошептала мама перед тем, как поцеловать меня в щеку накрашенными блеском губами, оставив след на щеке.
― Я тоже тебя люблю. Поздравляю, Джозеф.
Мой новоиспеченный отчим проигнорировал меня и положил руку на поясницу моей мамы.
― Тут еще много гостей, пойдем. Вице-президент тоже здесь.
Мама грациозно кивнула мне и улыбнулась, затем сжала мою руку и пошла за своим мужем к гостям справа от меня.
Она выглядела счастливой в этом винтажном платье, и словно парила, а не шла. Она действительно смотрелась как героиня, сбежавшая из какой-то
