Убежденный отчасти такими доводами, но в значительно большейстепени подавленный страхом перед Феджином, мистер Болтер с большой неохотойсогласился, наконец, отправиться в эту экспедицию. По указанию Феджина оннемедленно заменил свой костюм курткой возчика, короткими плисовыми штанами икожаными гетрами, — все это было у Феджина под рукой. Его снабдили такжевойлочной шляпой, разукрашенной билетиками с заставы и извозчичьим кнутом. Втаком снаряжении он должен был ввалиться в суд, как сделал бы какой-нибудьдеревенский парень с Ковент-Гарденского рынка, вздумавший удовлетворить своелюбопытство. А так как Ноэ был как раз таким неотесанным, неуклюжим и костлявымпарнем, какой был нужен, мистер Феджин не сомневался в том, что он всовершенстве справится со своей ролью.
Когда эти приготовления были закончены, ему сообщилипризнаки и приметы, необходимые для опознания Ловкого Плута, и юный Бейтспроводил его темными и извилистыми путями до того места, откуда было недалекодо Боу-стрит. Описав точное местонахождение полицейского управления иприсовокупив многочисленные указания, как пройти переулком, пересечь двор,подняться по лестнице к двери по правую руку и, войдя в комнату, снять шляпу,Чарли Бейтс предложил ему проститься и быстро идти дальше и обещал ждать еговозвращения там, где они расстались.
Ноэ Клейпол, или, если читателю угодно, Морис Болтер,пунктуально следовал полученным указаниям, которые (юный Бейтс был недурнознаком с этой местностью) были так точны, что ему удалось достигнутьполицейского управления, не задавая никаких вопросов и не встретив на путиникаких помех. Он очутился в плотной толпе, состоявшей преимущественно изженщин, теснившихся в грязной, душной комнате, в дальнем конце которойнаходилось огороженное перилами возвышение со скамьей для подсудимых у стеныслева, кафедрой для свидетелей посередине и столом для судей справа; этопоследнее, устрашающее место было отделено перегородкой, которая скрывала судот взоров простых смертных и давала свободу черни представлять себе (если ейэто удастся) правосудие во всем его величии.
На скамье подсудимых сидели только две женщины, которые всевремя кивали своим восхищенным друзьям, пока клерк читал какие-то показаниядвум полисменам и чиновнику в штатском, склонившемуся над столом. Тюремщикстоял, опершись на перила скамьи подсудимых и лениво постукивал себя по носубольшим ключом, отрываясь от этого занятия лишь для того, чтобы окриком пресечьнеуместные попытки зевак вести разговор или, сурово подняв взор, приказатькакой-нибудь женщине: «Унесите этого ребенка», — если торжественноеотправление правосудия прерывалось слабым писком какого-нибудь тощего младенца,доносившимся из-под материнской шали. Воздух в комнате был тяжелый и спертый;от грязи изменилась окраска стола, а потолок почернел. На каменной стеневозвышался старый, закопченный бюст, а над скамьей подсудимых — запылившиесячасы — единственный предмет, который, казалось, был в должном порядке, тогдакак пороки, бедность или близкое знакомство с ними оставили на всеходушевленных существах налет, вряд ли менее неприятный, чем густой, жирный слойкопоти, лежавший на всех неодушевленных предметах, хмуро взиравших напроисходящее.
Ноэ нетерпеливо озирался в поисках Плута, но хотя многие изприсутствующих женщин прекрасно могли бы сойти за мать или сестру этоговыдающегося человека и несколько мужчин могли походить на его отца, не быловидно решительно никого, к кому подошло бы полученное Ноэ описание наружностимистера Даукинса. Ноэ ждал с величайшим беспокойством и неуверенностью, покаженщины, чьи дела передавались в уголовный суд,[43] не удалилисьс развязным видом, а затем его быстро успокоило появление другогоарестованного, который, как он сразу понял, мог быть только тем, ради кого онсюда пришел.
Это был действительно мистер Даукинс с закатанными, пообыкновению, длинными рукавами сюртука; засунув левую руку в карман, а в правойдержа шляпу, он вошел, сопровождаемый тюремщиком, в комнату совершеннонеописуемой походкой, волоча ноги, вразвалку и, заняв место на скамьеподсудимых, громким голосом пожелал узнать, чего ради поставили его в такое унизительноеположение.
— Прикусите язык, слышите? — сказал тюремщик.
— Я — англичанин, разве не так? — возразилПлут. — Где же мои привилегии?
— Скоро получите свои привилегии, — отрезалтюремщик, — и перцу в придачу!
— А если не получу, то посмотрим, что скажет этимкрючкотворам министр внутренних дел… — ответствовал мистер Даукинс. —Ну, какое у нас тут дело? Я буду благодарен судьям, если они разберут этомаленькое дельце и не станут меня задерживать, читая газету, потому что у меняназначено свидание с одним джентльменом в Сити, а так как я всегда верен своемуслову и очень пунктуален в делах, то он уйдет, если я не приду вовремя. И уж недумают ли они, что им не предъявят иска о возмещении убытков, если они менязадержат? О, как бы не так!
Тут Плут, делая вид, будто крайне заинтересован процессом,который может возникнуть на этой почве, пожелал узнать у тюремщика фамилии вонтех двух ловкачей в судейских креслах. Это столь позабавило зрителей, что онизахохотали почти так же громко, как захохотал бы юный Бейтс, если бы услыхалтакое требование.
— Эй, потише! — крикнул тюремщик.
— В чем его обвиняют? — спросил один из судей.
— В карманной краже, ваша честь.
— Этот мальчик бывал здесь когда-нибудь раньше?
— Много раз следовало бы ему здесь быть, — ответилтюремщик. — Почти везде он побывал. Уж я-то его хорошо знаю, ваша честь.
— О, вы меня знаете, вот как? — откликнулся на этосообщение Плут. — Очень хорошо! Так или иначе, а это попытка опорочитьрепутацию.
Тут снова раздался смех, и снова призыв к молчанию.
— Ну, а где же свидетели? — спросил клерк.
— Вот именно, — подхватил Плут. — Где они?Хотел бы я на них посмотреть.
Это желание было немедленно удовлетворено, ибо впередвыступил полисмен, который видел, как арестованный покушался на карманкакого-то джентльмена в толпе и даже вытащил оттуда носовой платок, оказавшийсятаким старым, что он преспокойно положил его назад, предварительновоспользовавшись им для своего собственного носа. На этом основании онарестовал Плута, как только удалось до него добраться, и при обыске уназванного Плута была найдена серебряная табакерка с выгравированной на крышкефамилией владельца. Этого джентльмена разыскали с помощью «Судебногосправочника», и, находясь в настоящее время здесь, он показал под присягой, чтотабакерка принадлежит ему и что он хватился ее накануне, когда выбрался из тойсамой толпы. Он также заметил в толпе молодого джентльмена, весьма решительнопрокладывавшего себе дорогу, и находящийся перед ним арестованный и есть этотмолодой джентльмен.
