Макса, догадался, что это не шутка. Спорить не имело смысла.
— Сколько? — опустив голову, спросил я.
— Сотку всего лишь. Я сегодня добрый.
Я кивнул, не имея понятия, где достать деньги, но знал, что из подвала пора убираться, пока домой не вернулся отчим.
— Завтра вечером — край, — сказал Макс. — Понял?
— Да, — я посмотрел в его наглые глаза, и он ухмыльнулся:
— Но ведь можешь и отыграться. Прямо щас. Че скажешь?
Отыгрываться я не собирался: сотня могла легко превратиться в две.
— Нет, — ответил я. — Я так отдам.
— Дело твое, — Макс пожал плечами.
— Когда обратно пойдете? — спросил я. — Мне домой надо, отчим скоро придет.
— Мы тут еще побудем, — ответил Пашка. — Тебе показать выход?
— Да сам найдет, — Макс кивнул в мою сторону. — Не маленький же. Правда?
— Найду, — сказал я, вставая. — Тогда, пока!
— Ага, давай! — ответил Макс, раздавая карты для новой партии.
Пашка кивнул мне на прощание, и я, включив фонарик вышел из каморки в темноту, которая будто бы стала гуще.
Боль в месте удара уже почти не беспокоила, но воспоминания были свежи, хотя их всеми силами и выгоняла из головы мысль о внезапном долге, образовавшемся неизвестно откуда. Эта мысль оказалась столь сильна, что я даже как — то позабыл о страхе перед темным подвалом, а когда, наконец, опомнился, обнаружил что стою в темноте и стучу по ладони фонариком с подсевшими батарейками. Я заплутал в этом лабиринте бесконечных труб и не помнил где выход. Фонарик в последний раз мигнул и уже не захотел включиться. Я прислушался, пытаясь уловить голоса ребят, чтобы вернуться и спросить дорогу, но услышал только журчание воды в трубах. Я заблудился! Медленно, подобно кошке, подкрадывающейся к своей жертве, подступила паника. Я задышал глубже, рукавом вытер пот со лба. Нужно просто успокоиться: доберусь до стены, а дверь уже найду.
Я побрел дальше, всматриваясь в темноту и щупая руками воздух, чтобы не налететь на внезапное препятствие. Впереди совсем слабо светились окна подвала, похоже, на улице почти стемнело. Я просто шел прямо, зная, что, в конце концов, упрусь в стену, но спустя примерно пять минут заметил, что окна все так же далеко от меня, словно все это время я шагал на одном месте.
Я снова попытался вернуть к жизни фонарик, постукивая им по ладони и щелкая туда-сюда переключателем, но это ничего не дало. Я решил вытащить и вставить батарейки. Иногда это помогает, хоть и ненадолго. Отвинтил крышку и тряхнул раскрытым корпусом в ладонь, но мое вечное невезение проявилось и тут. Одна из батареек вылетела из ладони и приземлилась на полу с глухим стуком. Выругавшись, я убрал разобранный фонарик и оставшуюся батарейку в карман, присел на корточки и принялся шарить по полу.
Бетон под рукой был теплым и влажным: тут же нахлынули отвратительные фантазии о гигантских тараканах и крысах, только и ждущих, чтобы ухватить меня за руку. Пока я шарил по полу, случайно пнул что-то ногой, наверное, это была именно батарейка: предмет, брякнув, покатился. Я бросился на звук, едва снова не влетев головой в одну из труб, заметил в темноте отблеск и кинулся в ту сторону. Батарейка закатилась под толстую трубу, проходящую у самого пола. Я запустил под неё руку и нащупал уже не твердый бетон, а вязкую грязь. Батарейки нигде не было, и я решил плюнуть на это дело. Нужно скорее уходить, вставлю батарейку из своего будильника, чтобы отчим не заметил.
Едва я потянул руку назад — средний палец пронзила острая боль. Я закричал, рванул руку на себя, оцарапав кисть, и повалился назад, ударившись локтем о твердый бетон. По руке пробежали мурашки, палец задергало. Я всмотрелся в темноту, но ничего не смог разобрать. Что это было? Крыса? Меня запугали ужасными историями об укусах крыс, и я тут же принялся придумывать страшные болезни, которыми эта тварь могла наградить меня. Поднявшись, я быстро зашагал вперед. Хватит с меня этих походов в подвал, больше в жизни сюда не спущусь!
На этот раз я быстро добрался до стены и заметил свет с улицы, падающий через щели в приоткрытую дверь, бросился вперед и вырвался на свежий воздух. Уже вечерело. Недолго думая, я прикрыл дверь и побежал к своему подъезду.
Под козырьком я встал и посмотрел на палец. Прямо в центре подушечки была глубокая круглая рана, из которой обильно вытекала кровь и капала на утоптанный снег. Палец распух и онемел. Похоже, это действительно была крыса. Будь мама дома, я бы все ей рассказал, но она уехала, а говорить отчиму, что меня укусили, пока я шарахался по подвалу — равносильно самоубийству.
Лучше сдохнуть от ужасной болезни, чем от его рук!
Я зашел в подъезд, вбежал на третий этаж и, открыв дверь ключами, вошел в квартиру. Прислушался. Отчима дома не было. Скинув пуховик и ботинки, я побежал в ванную, стараясь не закапать пол кровью, включил холодную воду и подставил под неё пострадавший палец, который тут же начало дико щипать и дергать. Я сжал зубы, и боль стала медленно отступать.
Пока промывал рану, взглянул на свое отражение в зеркале: шишка на лбу налилась и приобрела синеватый оттенок, не стоило и мечтать, что отчим её не заметит. Теперь мне точно крышка!
Завинтив кран, я вышел из ванной и направился на кухню, отыскал в шкафчике вату, зеленку и бинт, быстро обработал палец и перевязал его. Едва закончил с этим, услышал, как открылась входная дверь, а еще через секунду грозный голос отчима пробасил:
— Егор! Ты чё вещи свои тут разбросал?
— Привет! — крикнул я, тихо складывая бинт и зеленку обратно в шкафчик. — Сейчас уберу!
— Только бардак и умеешь наводить, — резко отозвался он. — Мигом сюда!
Я тихо закрыл шкафчик, поднялся и, спрятав пострадавшую руку в задний карман джинсов, вышел в прихожую.
— Ну! Чего ждешь-то?
Я подошел ближе, поднял свободной рукой пуховик и пристроил его на вешалке, отчим почему — то не обратил внимания, что я прячу руку, но заметил другое.
— Ну-ка, — он крепко ухватил меня за подбородок и резко развернул к себе с такой силой, что в шее хрустнуло. — Что это у тебя на башке?
— Шишка, — ответил я.
— Вишу, что шишка. Откуда?
— Подрался.
Он отпустил меня и принялся, посмеиваясь разуваться.
— Да брось заливать, подрался…
Я опустил глаза.
Отчим вдруг перестал смеяться и, снова схватив меня за подбородок, посмотрел в глаза.
— Правда подрался?
Я кивнул.
Отпустив меня, он снял рабочую куртку и
