повесил рядом с моей.
— И где ты, балбес, так умудрился куртку зачуханить?
— В подъезде же подрался, — соврал я.
— С кем?
— Не знаю, пацан какой-то, денег хотел.
— И чё? Уделал ты его?
— Ну да, — неуверенно ответил я.
Отчим залился мерзким хохотом.
— А чего руку прячешь? — спросил он. — Ну-ка, покажи.
Я показал забинтованный палец.
— А это откуда?
— В драке упал, зацепился за перила…
— Горе-боец!
Я промолчал.
— Ладно, — он похлопал меня по плечу. — Ну-ка, давай покажи, как бил.
Я недоуменно посмотрел на него, не зная, что ответить.
— Ну, давай, — подначивал он, подняв кулаки и, принимая глупое подобие боевой стойки.
— Не буду же я тебя бить.
— Почему нет?
— Ну… Ты же папка мой! — Конечно, никаким папой я его не считал, но знал, что ему нравится, когда я так говорю.
Он улыбнулся.
— Верно говоришь, батю трогать нельзя, — он добродушно похлопал меня по плечу. — Тогда давай я покажу тебе, как надо драться, чтобы больше шишек у тебя не было.
Я не успел среагировать, но даже если бы и попытался заблокировать удар, то вряд ли бы это спасло меня. Кулак отчима прилетел прямиком в солнечное сплетение, дыхание перехватило, я согнулся, не в силах даже застонать. Паркет перед глазами поплыл, размазываясь в грязно-коричневую кашу.
— Вот так надо бить, сученыш! А куртку свою не чисти, пойдешь прям так в школу. Чтобы больше в таком виде домой не приходил… За все платить надо.
Я не мог ничего ответить, да и не стал бы. Прислонившись к входной двери, прижал руки к груди, силясь вдохнуть.
— Хорош комедию разыгрывать, слабенько же стукнул, — сказал отчим уже мягче, видно понимая, что перестарался. Но своей вины он никогда не признавал.
Наконец мне удалось вдохнуть, в груди и спине отдалось горячей болью.
— Иди уроки учи, — приказал отчим. — Завтра в школу.
— Завтра выходной, — ответил я.
— Значит, иди почитай книжку или что ты там любишь делать. У меня дела тут.
Я оторвался от двери и пошел в свою комнату. Какие у него дела, я прекрасно знал: пока нет матери, он засядет за ноутбук и будет шарить по порно-сайтам. За этим делом я заставал его уже не раз, когда мама уезжала из города, а в последнее время эти поездки случались все чаще, словно она специально соглашалась на любые командировки, только чтобы не быть рядом с ним. И в этом я её прекрасно понимал. Вот только на время этих отъездов я оставался один на один с отчимом, и, если в те дни, когда мама была дома, он почти не обращал на меня внимания, словно я вовсе не существую, то, когда мы оставались вдвоем, он сразу же принимался за сомнительные методы воспитания, заключавшиеся в постоянных оскорблениях и оплеухах. Раньше я думал, что глава семьи и должен быть таким — строгим, сильным, непоколебимым; что я сам виноват в чем-то и наказание заслуженно, но потом я понял, что он просто жалкий урод, и как это ни ужасно — молил Бога, чтобы отчим умер и мы с мамой остались вдвоем.
Уйдя в комнату, я сразу же разделся и залез под одеяло. Читать не стал. Больше всего хотелось скорее уснуть. Сегодняшнее происшествие в подвале дико измотало меня, да и попадаться на глаза отчиму совсем не хотелось. Именно из-за второй причины я решил не ужинать, не идти в душ и не чистить зубы. К счастью, отчима все это мало волновало. Как ни странно, палец почти не болел, лишь легко покалывало в месте укуса. Искренне надеясь, что не подхватил никакой заразы, я закрыл глаза. Сон пришел быстро.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Проснувшись, я долго смотрел в потолок, пытаясь сфокусировать взгляд на люстре, но ничего не выходило. Мир вокруг плыл, как после вчерашнего удара отчима, а глаза ужасно резало. Однажды такое уже было со мной, когда я по неосторожности дунул на горстку рассыпанного перца и изрядная его доля попала в глаза.
Часто моргая и потирая веки пальцами, я сел на кровати. В груди отдалось болью. Опустив голову, я увидел крупный синяк, прямо по центру грудной клетки. Потихоньку зрение возвращалось к норме, но резь не проходила. Я встал и тихонько вышел из комнаты. Прислушался. Было тихо, похоже, отчим куда-то умотал или крепко спит. Первым делом я заглянул в его комнату. Простынь измята, подушка на полу, пепельница на тумбочке переполнена. Отчим ушел.
Я смело направился в ванную, включил теплую воду, посмотрел в зеркало и ужаснулся. Белки глаз сплошь покрывала сетка лопнувших сосудов. Больной палец, о котором я успел позабыть, сильно дергало. Подняв руку, я не обнаружил ничего ужасного. Всего лишь небольшая припухлость и кровь слегка проступила под бинтом.
Боль быстро прошла. Я снова посмотрел в глаза своему отражению. Может, это всего лишь последствия удара? Я где — то слышал, что сосуды могут лопнуть при недостатке кислорода. Однажды Димка из соседнего подъезда рассказывал, что его брата пытали менты. Надевали на него противогаз, зажимали шланг и давили коленом на грудь. После этого у Димкиного брата все глаза были красными. Ладно, плевать — пройдет само, никто от этого еще не умирал. Надеюсь.
Я забрался под душ и долго отмывался. Палец подергивало, но боль была вполне терпимой. Закончив мыться, я вылез из ванной, насухо вытерся, одел свежие трусы и вышел в прохладу коридора. Зазвонил телефон в прихожей. Решив, что это мама, я поспешил к аппарату и схватил трубку.
— Алло!
— Егор? — я сразу узнал Пашкин голос.
— Я.
— Здорово, Егорка! Узнал?
— Ага, привет, Паша.
— Пойдешь сегодня в каморку?
Меньше всего мне хотелось возвращаться в подвал, но я вспомнил о сотне, которую должен Максу и, хотя денег у меня не было, отказ вполне мог прибавить мне еще больше проблем. Я знал такие истории: если попробую «потеряться», Макс включит «счетчик», и я буду должен уже не сотню, а полторы или даже две, в зависимости от того, в каком настроении будет Макс. Лучше прийти и объяснить, что пока денег нет и отдам позже — других вариантов я не видел.
— Да, пойду, — неуверенно ответил я.
— Ну, это, я ща похаваю и выберусь, зайду за Максом. Ты давай через полчасика к моему подъезду подтягивайся.
— Ладно.
— Все, отбой тогда.
Я положил трубку. Мысли о долге тяжелым грузом повисли на шее. Денег у отчима не выпросить. Можно было бы рискнуть и украсть у него
