– Что она говорит? – с любопытством спросил Закет.
– Подумывает – не погонять ли овечек, – ответилГарион. – Нет, не затем, чтобы убивать, а просто порезвиться. Думаю, ейхочется немного поразвлечься.
– Поразвлечься? Странно звучит, когда касается волка...
– Ничуть. Волки частенько играют друг с дружкой, к томуже у них весьма утонченное чувство юмора.
Лицо Закета сделалось задумчивым.
– Знаешь, что пришло мне на ум, Гарион? Человек считаетсебя властелином мира, но все прочие существа, соседствующие с ним, относятся кего величию с полнейшим равнодушием. У них своя жизнь, свое общество и, полагаюдаже, свои разнообразные культурные традиции. Ведь они же не обращают на насникакого внимания, правда?
– За исключением тех случаев, когда мы причиняем имнеудобство.
– Какой сокрушительный удар по моему императорскомудостоинству! – Закет криво улыбнулся. – Мы с тобою – самые могущественныелюди во всем мире, а волки смотрят на нас лишь как на источник досадныхнеудобств.
– Это урок смирения, – согласно кивнулГарион. – Смирение благотворно для души.
– Возможно...
Уже вечерело, когда они добрались до пастушеского стойбища.Поскольку подобные поселения гораздо реже перемещаются с места на место, нежелипоходные лагеря путешественников, порядка и размеренности здесь было кудабольше. Просторные, натянутые на прочные каркасы из крепких шестов, шатры образовывалинекое подобие улиц, даже вымощенных плотно пригнанными бревнами. Загоны дляовец располагались в конце каждой такой улицы, а один из горных ручьевперегораживала бревенчатая плотина, образуя сверкающий на солнце небольшойпрудик, откуда брали воду, чтобы поить животных. В уютной долине, гдераскинулось поселение скотоводов, уже сгущались вечерние тени, а в безветренномнедвижном воздухе поднимались синеватые столбы дыма от костров.
Высокий и худой человек с обветренным загорелым лицом иснежно-белыми волосами, облаченный в такой же белый балахон, как и у всехпрочих пастухов, вышел из шатра сразу же, как только Гарион и Закет достиглиграницы поселения.
– Ваше явление было предсказано, – глубоким итихим голосом произнес он. – Окажите нам честь и разделите с нами вечернюютрапезу.
Гарион внимательно глядел на пастуха, отмечая его сходство сВардом – тем самым человеком, которого встретили они на острове Веркат, надругом краю света. Теперь у него уже не было сомнений, что далазийцы и расарабов из Хтол-Мургоса родственны друг другу.
– Мы почтем это за честь, – ответил Закет. –Но нам не хотелось бы вас обременять.
– Это не бремя для нас. Меня зовут Берк. Я прикажуслугам позаботиться о ваших лошадях.
Тут подъехали и остальные путники.
– Добро пожаловать всем вам, – приветствовал ихБерк. – Соблаговолите спешиться. Угощение для вечерней трапезы почтиготово, и для вас уже разбит шатер.
Он серьезно посмотрел на волчицу и кивнул ей в знакприветствия. Видно было, что ее присутствие никоим образом его не беспокоит.
– Ваша учтивость достойна всяческих похвал, –спешиваясь, сказала Польгара, – а столь радушное гостеприимство совершеннонеожиданно, особенно вдали от очагов культуры.
– Человек приносит культуру с собою туда, гдепоселяется, госпожа, – ответил Берк.
– С нами раненый, – сказал Сади. – Этонесчастный путник, которого мы подобрали в горах. Мы помогли ему чем смогли, нонеотложные дела зовут нас, а тряска в седле, боюсь, разбередит его раны.
– Можете оставить его здесь. Мы о немпозаботимся. – Берк внимательно поглядел на одурманенного зельями жреца,покачивающегося в седле. – Это гролим, – безошибочно определилон. – Целью вашего странствия, видимо, является Келль?
– Нам предстоит сделать там остановку, – осторожноответил Бельгарат.
– Тогда гролиму никак нельзя сопровождать вас.
– Мы слышали об этом, – сказал Шелк, ловкососкакивая наземь. – А что, гролимы действительно слепнут, если пытаютсявойти в Келль?
– Если понимать буквально, то так оно и есть. У нас влагере живет один такой жрец. Мы нашли его блуждающим в лесу, когда перегонялиовец на летние пастбища.
Глаза Бельгарата сузились.
– Как думаешь, добрый человек, могу я с нимперемолвиться? Я давно изучаю подобные явления и рад был бы получить ценнуюинформацию.
– Разумеется, – кивнул Берк. – Он в последнемшатре по правой стороне улицы.
– Гарион, Пол, пойдемте, – бросил через плечоБельгарат и двинулся по бревенчатому настилу улицы.
– Откуда столь живое любопытство, отец? – спросилаПольгара, когда они отошли достаточно далеко, чтобы никто не смог их услышать.
– Я хочу непременно выяснить, насколько сильнопроклятие далазийцев, тяготеющее над Келлем. Если оно преодолимо, то мы можемнаткнуться на Зандрамас, когда, в конце концов, доберемся туда.
Гролим неподвижно сидел на полу в шатре. Острые и резкиечерты его лица словно смягчились, а незрячие глаза утратили безумный фанатизм,характерный для жрецов. Теперь лицо его выражало некое странное удивление.
– Как поживаешь, друг? – вежливо спросил жрецаБельгарат.
– Хорошо, я всем доволен, – отвечал гролим. Этислова странно прозвучали в устах жреца Торака.
– Зачем тебе понадобилось идти в Келль? Разве ты незнал о проклятии?
– Это не проклятие. Это благословение.
– Благословение?
– Жрица Зандрамас приказала мне попытаться проникнуть всвященный город далазийцев, – продолжал гролим. – Она обещалавозвысить меня над прочими, если мне это удастся. – Он слабоулыбнулся. – Думаю, на самом деле она просто хотела испытать силу чар.Хотела узнать, можно ли ей самой решиться на путешествие туда...
– Насколько я понимаю, ответ она получилаотрицательный.
– Трудно сказать. Попасть туда было бы для неевеличайшим благом.
– Не нахожу, что ослепнуть – это благо.
– Но я не слеп.
– Но ведь именно в этом и заключается заклятие!
– О нет. Правда, я лишен возможности видеть окружающийменя мир, но это лишь оттого, что я вижу нечто иное – и оно наполняет сердцемое великой радостью.
