Совета, не преминув повторить те же фразы и похвалы храброму и лояльному народу, которые составляли неизбежную приправу всех сеймовых речей правительства. После того первый секретарь прочел манифест об учреждении Совета и акт об утверждении его членов. По окончании чтения члены Совета и прокурор принесли присягу на верность службы. Затем Барклай-де-Толли и старейший из членов гофгерихта Тандефельд обменялись речами, и церемония кончилась. У генерал-губернатора был парадный обед, а вечером город украсился иллюминацией.
Так состоялось открытие учреждения, сохранившего потом в течение 80-ти лет все свои основные черты.
Из прочих трех сеймовых вопросов, милиционный и податной пошли путем дальнейших обсуждений. В рассмотрение податного вопроса, по объясненным выше причинам не представляющего интереса для настоящего исследования, входить излишне. В милиционном вопросе председатель советского отдела, ведению которого он принадлежал, граф Геер, настолько медлил не только с разработкой предмета, но даже и вступлением в должность, что вызвал прямые жалобы на него Сперанскому со стороны Барклая-де-Толли. Впрочем, спешности в этом деле и не предполагалось, так как все принятые на счет милиции желания сейма были отрицательного свойства: освобождение по крайней мере на 50 лет от восстановления милиции, а при восстановлении, исполнение сего не менее как в продолжение 5 лет. Однако это еще не означало, что правительство действительно и окончательно решило исполнить все желания сословий. Император Александр в заключительной речи своей обещал только принять их в соображение. По этому дальнейшая разработка между прочим и вопроса о милиции не должна бы откладываться в долгий ящик.
Действительно, вскоре между Александром Павловичем и Сперанским пошла речь о её восстановлении. В виду вероятно потемнения светлого горизонта дружбы с Наполеоном, Император Александр выражал намерение восстановить финляндскую милицию на прежнем основании. Сперанский с своей стороны, стесненный-ли обещаниями данными им финляндцам, или по искреннему убеждению, представлял ему доводы, отрицательные, склоняя к тому чтобы милиция оставалась распущенною. Записка, поданная им по этому случаю Государю, представляет значительный интерес, и не будет излишне привести ее здесь целиком, как бы в окончательное разрешение сеймовых ходатайств по этому-пункту.
«В-му И. Вел-ву, если благоугодно будет образовать в Финляндии милицию на прежнем основании, то два обстоятельства представляются важнейшими предметами:
«Известно, что исключая английского войска, лучшее содержание во всей Европе получала финская милиция во время шведского правительства. Из прилагаемой при сем ведомости В. И. В-во высочайше усмотреть изволите разность между жалованьем штаб, обер и унтер-офицеров российских войск и бывшей финской милиции.
«Войска В… И. В-ва везде и во всех случаях даже и при самом чувствительнейшем недостатке отличали себя беспримерною храбростью и непоколебимою верностью, свойственной только российскому солдату, чем они конечно обратили высочайшее на себя внимание, и пока сей дух военный их воодушевлять будет, то они всегда покажут себя достойными монаршей милости. Российский воин почитает себя первым солдатом, и при малом жалованье и посредственном содержании, всегда будет доволен своим состоянием, доколе он уверен что нет никого из равнослужащих, который бы ему предпочитался, почему я полагаю, что весьма вредно бы было иметь в том крае, где расположены войска В. И. В-ва, милицию, которая получала бы гораздо лучшее содержание. Гордость и дух национальный суть весьма полезные и необходимые добродетели в военнослужащем, коих непременно должно возбуждать и поддерживать.
Всякой просвещенный и мыслящий житель Финляндии, я уверен, теперешним своим состоянием доволен, счастлив и привержен к высочайшему престолу В. И. В-ва; но с простым народом сие не прежде быть может, как по прошествии некоторого времени, ибо закоренелые предрассудки и издавна взятые привычки привязывают его к прежнему правительству.
«По сей причине В. И. Вел-во имели бы в Финляндии милицию, на которую, хоть только со временем с верностью положиться можно, но на содержание коей исходила бы большая часть доходов всего края, и притом внутреннее её достоинство всегда бы весьма уступало цене линейных войск, коих необходимо должно будет тогда там содержать довольно значащее число, на счет государства.
Обстоятельство сие по мнению моему весьма важно, тем паче, что к сему присоединяются еще многие другие, заслуживающие не меньшего внимания. Последняя война и от оной происшедшие заразы истребили значащую в Финляндии часть всего народа; для сего столь мало населенного края таковая потеря весьма важна; но и в противном случае, я осмеливаюсь всеподданнейше донесть В. И. В-ву, что при всех вышеобъясненных обстоятельствах, гораздо выгоднее для государства будет, если часть народа, назначенная для милиции, с благоразумием обратится для обрабатывания горных заводов и мануфактур. Финляндия имеет для обогащения края не маловажные средства, кои шведское правительство старалось скрывать, может быть по политическим причинам.
По примерному исчислению, всем для содержания милиции назначенным, доходам ведомость В. И. В-ву счастье имею всеподданнейше представить: все в сие число поступающие подати составляют 1.692.027 руб. в сие число включен и тот доход, который на борговском сейме положено внести натурою, вместо содержания милиции и резервов. Вычитая из сей суммы около 292.027 р. нужных для удовольствования жалованьем тех штаб и обер-офицеров финской армии, кои яко подданные В. И. В-ва будут иметь в сем краю свое жительство, остается 1.400 000 р., которые на содержание российских войск в Финляндии употребить можно; сверх того так называемые государственные доходы сего края поступают в распоряжение самой провинции.»
Официальное разрешение милиционного вопроса последовало с изданием манифеста 15-го (27) марта 1810 г., коим решено было «сохранить тамошние войска на тех же основаниях на которых они до того времени находились, с теми уравнениями, которые соответствуют средствам страны и благосостоянию населения; а потому Е. В-во признал за благо оставить поселенные войска в тогдашнем их устройстве, не требуя их на действительную службу, пока обстоятельства это позволяют и пока благосостояние края не изгладит следов войны. Однако, почти одновременно с изданием этого манифеста, последовало высочайшее повеление, объявленное финляндскому генерал-губернатору военным министром, о наборе всех праздношатающихся в Финляндии людей годных к службе, и об отсылке их в Петербург. Финляндский Совет вздумал было протестовать, хотя и в скромной форме, выражая мнение что повеление это отменено манифестом 15-го марта. Но военный министр, теперь уже Барклай-де-Толли, несколько ближе знакомый с тенденциями финляндцев, повторил повеление, пояснив, что оно именно основано на манифесте. Тогда Совет предписал сделать набор людей и отослать в Петербург; впрочем, написал всеподданнейшее представление о своем сомнении. Таким образом, прежние финляндские узаконения и боргоские мнения были оставлены в стороне. В 1812 г. это повторилось, и по высочайшему повелению 20-го июля (1-го августа) сформированы были три егерских полка, каждый в два батальона.
Разрешение вопроса о монете последовало полгода
