Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 192
двух дней 1 и 2 марта, пока медленно двигающийся циклон проходил над каравеллой. Наконец ее настиг теплый фронт циклона, и судно вошло в тропическую зону шторма. Ветер снова сменился на юго-западный, предоставляя Адмиралу возможность довернуть курс на один румб восточнее – на ост-ост-норд. В ночь со 2-го на 3-е число, на пятый день шторма, на «Нинью» обрушился второй холодный фронт с сильными шквалами, который «порвал все паруса и подверг судно большой опасности».
Каравелла опять оказалось под «сухим деревом», подвергаясь ужасной бортовой качке, и моряки снова стали тянуть из шляпы помеченный горох. На этот раз речь шла о совершении паломничества в церковь Санта-Мария-де-ла-Синта близ Уэльвы. Уже никого не удивило, что «крещеная» горошина досталась Адмиралу. После этого моряки поклялись провести первую субботнюю ночь на берегу, постясь на хлебе и воде, вместо того чтобы устраивать пир и празднование. Действительно, положение было отчаянным!
3 марта стало худшим днем за все время Первого путешествия. Холодный фронт простирался почти параллельно курсу с юга, так что Адмирал чувствовал себя так, словно его каравеллу прямо из-за горизонта обстреливает вражеский флот. Вдобавок сила ветра достигла не менее 10 баллов по Бофорту («сильный шторм»). Конечно, некоторым утешением служило то, что он задувал с северо-запада, так или иначе смещая судно к востоку. С другой стороны, в этих условиях берег приближался с опасной скоростью, и, по мере того, как сгущались сумерки, тревога Адмирала возрастала: по его расчетам, судно уже находилось очень близко от земли и могло разбиться вдребезги о каменистое побережье Португалии.
Солнце село в шесть часов 3 марта, и вскоре циклон нанес каравелле свой последний удар «хвостом». Ветер поднялся до «такой ужасной бури, что, казалось, судно летело по воздуху среди молний, сверкающих во многих направлениях». К счастью, этой ночью была полная луна, и ее свет время от времени пробивался между грозовых облаков. В 7 часов вечера, во время смены вахты, моряки увидели землю прямо по курсу. В этот момент Адмиралу пришлось принимать крайне быстрые решения. «Не зная, есть ли на береговой линии гавань, где можно было бы спасти судно», Колумб приказал поставить запасные паруса, хранящиеся в рундуке на полубаке, и лег на правый галс относительно берега. Таким образом, только один вовремя поставленный парус спас каравеллу от крушения около мыса Кабо-да-Рока, означавшего верную смерть всего экипажа. Доблестная маленькая «Нинья», при умелом с ней обращении, достойно выдержала испытание. Уверен, что далеко не каждый современный парусник смог пройти по тем местам в таких погодных условиях.
«На рассвете [4 марта] показался мыс Синтра, находящийся рядом с рекой Лиссабон, в которую следовало войти, не имея лучшего решения». Этот мыс представляет собой гористый полуостров, ныне усеянный дворцами и виллами, выступающий на португальском побережье к северу от Тежу и являющийся идеальным ориентиром для входа в Лиссабон. Крутые утесы, окаймленные высокой пеной, лишний раз показали морякам, какой участи они едва избежали.
Здесь следует вспомнить один неприятный факт: после возвращения в Испанию Колумба стали подло обвинять в том, что он посетил Лиссабон с явной целью продать свое открытие королю Португалии, а целый ряд современных авторов повторил это неблагородное и нелепое обвинение. Любому человеку – будь он моряком или нет – должно быть совершенно ясно, что после того, как циклон отбросил «Нинью» к северу от параллели мыса Сент-Винсент и каравелла шла под одним-единственным парусом в направлении между вестом и норд-вестом, Колумб, как он сам записал в «Журнале», вошел в Тежу, «потому что не мог сделать ничего другого». Любая попытка пройти 225 миль на север до Галисии или на юго-восток до Палоса под единственным квадратом парусины стала бы самоубийством.
Таким образом, вскоре после восхода солнца «Нинья» обогнула Кабо-Расо и вошла в устье Тежу, миновав деревню Кашкайш, рыбаки которой открыли рты от удивления, увидев крошечную каравеллу, стремительно приближающуюся с моря, и так встревожились за безопасность моряков, что «все утро за них молились». В эту необычно штормовую зиму Фландрия потеряла множество судов, а некоторым кораблям пришлось простоять под ветром в Тежу почти четыре месяца.
«Нинья», пройдя близко к берегу, благополучно пересекла северный пролив над лиссабонской бухтой, миновала остров, на котором дон Мануэль несколько лет спустя воздвиг готический замок Белем, и в 9 часов утра в понедельник 4 марта встала на якорь недалеко от Рестелло. Это место, название которого позже было изменено на Белем, было внешним портом Лиссабона и находилось примерно в четырех милях ниже города. Неподалеку от якорной стоянки размещался монастырь иеронимитов, в котором сейчас покоятся останки великого современника Колумба Васко да Гамы и поэта Камоэнса, воспевавшего первооткрывателя в благородных стихах.
Невольно Адмирал попал в крайне неблагоприятное положение, полностью оказавшись во власти главного соперника своих монархов и недавнего врага дона Жуана II. Опыт пребывания в Санта-Марии подсказывал, каким может быть отношение короля. Бессильный сопротивляться захвату или дурному обращению, Колумб был вынужден полагаться только на собственный врожденный ум и дипломатию.
Выяснив, что король находится в стране, Колумб отправил к нему гонца с письмом, в котором просил разрешения проследовать по реке в Лиссабон, сославшись на то, что на уединенной якорной стоянке он опасается нападения неких разбойников, «думающих, что у него много золота». В нем же он сослался на верительные грамоты Фердинанда и Изабеллы, убеждая Жуана, «что прибыл не из Гвинеи, а из Индии». Это было то, что он должен был доказать.
Написав королю, Колумб добавил постскриптум к тому самому письму, предназначенному для Фердинанда и Изабеллы, которое он сочинил в море и датировал на Санта-Марии:
«После того как я уже все написал и был в Кастильском море, поднялся такой сильный ветер с юго-востока, что пришлось облегчать корабли. Но сегодня, что было величайшим чудом в мире, я попал в Лиссабонскую гавань, откуда решил дописать Вашим Высочествам. Во всех Индиях мне всегда сопутствовала майская погода. Туда я дошел за 33 дня, а вернулся бы через 28, если бы только не те бури, которые задержали меня на целых 14 дней. Все моряки здесь говорят, что никогда еще не было такой суровой зимы и такого числа потерянных кораблей.
Написано 4 марта».
Казалось, что неприятности не покидали Колумба ни в открытом море, ни на якоре. Рядом с «Ниньей» был пришвартован большой португальский военный корабль, гордость королевского флота, оснащенный достаточной артиллерией, чтобы разбить маленькую каравеллу в щепки. Вскоре его мастер, не кто иной, как первооткрыватель мыса Доброй Надежды Бартоломеу Диаш, прибыл на борт «Ниньи»
Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 192
