Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

Орали много и громко. Пронзительные гортанные крики. Пираты уже познакомились с полуторным «датским» мечом и, сейчас, похоже решали, что с этим говном, в которое они так опрометчиво вляпались, теперь делать.

Тело над ней наконец поддалось и кривушка, извиваясь, будто могильный червь, выпросталась из тяжких объятий мертвеца.

Взгляд её упал на необычное оружие, что валялось рядом — узкое топорище насажено на древко от копья. Она ухватила гибрид обеими руками.

«Во, блядь. То, что надо».

Её приметили трое атакующих. Они бросились на женщину, вопя что-то неразборчивое. Наряд их состоял из каких-то драных обносков.

Кривая женщина в красном сарафане исполнила ложное движение, будто снова оказалась на тренировочном бою в магическом кругу дестрезы.

Метясь первому — кряжистому как пень, воину — в грудь, она изменила движение своих рук, и импровизированная алебарда, описав подобие восьмёрки, рассекла второму атакующему — пузатому толстяку — шею, а завершающим движением воткнулась третьему нападающему — тощему и прыщавому подростку — прямо в лоб.

Первый же, найдя вместо Соткен пустоту, удивлённо развернулся, и сразу же получил тычок в лицо концом древка. Он захлебнулся кровью и выбитыми зубами, выронил оружие и упал на колени, схватившись за лицо руками.

Удар сердца — и его голова, вместе с кистями рук немедленно отправились в полёт — датский меч просвистел серебряным всполохом; Йоле очень нравилось отрубать конечности.

Соткен задрала голову и узрела их предводительницу в истинной её ипостаси: красная медь и тусклое серебро.

Йоля вертелась размытой юлой, меч чертил сверкающие линии во всех направлениях, нападающие падали, обливаясь кровью.

Иногда ей казалось, что она видит огромного волка с серебристой шерстью, стоящего на задних лапах и орудующего каким-то древним незнакомым оружием, неуловимо напоминающем её излюбленную нагамаки.

Но образ быстро исчезал, растворялся в брызгах крови, криках боли и ярости.

Соткен ощутила, что натиск слабеет, их оттеснили к судовым надпалубным надстройкам парома; сверху, с ржавого борта, всё ещё прыгали пираты, но теперь атакующие темнели окружающим их полукругом, атаки стали более осторожными и организованными.

— Сейчас эти уроды принесут пару винтовок и нам пиздец, — вслух подытожила кривушка, воодушевлённо наблюдая, как Йоля бьёт мускулистой ногой, обутой в свои невозможные гады, по круглому щиту с изображённым на нём дохлым петухом.

Щит сломался. Воин, получивший удар чудовищного сапога, упал на задницу, выпростал руку из круглой деревяшки и, отталкиваясь ногами и руками от палубы попытался спастись, двигаясь, как рак, задом наперёд, но «датский» полуторник настиг его.

— Где Монакура и мелкая со своим Диемако?

Йоля, увлёкшаяся преследованием разбегающихся от неё в разные стороны врагов, не ответила.

Нападающие остановились. Круглые щиты взметнулись и опустились вниз, образуя двойной ряд, потом двинулись на них со всех сторон, постепенно сжимая кольцо.

Соткен наконец-то смогла оглядеться вокруг.

Их было всё так же трое. Скаидрис, с кровавой прорехой в любимой кенгурухе, вооружился огромной сказочной секирой, отжатой у нападающих. Одежду лива покрывали разводы кровью и блевотины.

— Отступим внутрь, — Соткен кивнула на распахнутую дверь за их спиной.

Скаидрис злобно посмотрел на размалёванные разноцветные щиты, что подбирались к ним, и его согнул пополам приступ жесточайшей рвоты.

— Смысла нету, — тяжело прохрипела уставшая Йоля, — Сержант проснулся. А я не смогу рубиться в узком коридоре.

Как бы в подтверждение её слов, за их спинами, где-то в недрах судовых помещений дважды каркнул автоматический пистолет. Похоже, что атакующие, обойдя их, рассредоточились по всему судну. И им удалось разбудить Монакуру.

Захватчики, оставшиеся на палубе, решили передохнуть.

Надвигающиеся щиты остановились, первая линия грубо вытесанных кругляшек опустилась на землю, скрыв портянки, обмотки, и грязные пальцы, вторая покрыла первую, а сверху нахлобучилась третья линия.

Опять выстрелы. Винтовочные очереди. Диемако.

— Ахаха, они и мелкую разбудили, теперь им всем точно пиздец, — мрачно скривился Скаидрис, пытаясь прощупать рукояткой своего колуна, насколько серьёзно повреждена его любимая кенгуруха после удара по спине.

— Главное, чтобы эти клоуны Джета с командой не разбудили, иначе последствия могут стать воистину катастрофичны, — озабоченно ответила Йоля, хмуро поглядывая в сторону корабельных надстроек.

Она подбирала с палубы раскиданное оружие и, раскрутив, посылала его в полёт за древнескандинавское оборонительное построение, скромные боевые возможности которого весьма преувеличены.

Соткен не поняла, какой такой Джет, Великий и Ужасный, обретается на корабле, но уж лучше бы он вышел, нехорошее у неё было предчувствие.

Скаидрис подобрался к стене щитов и с двух рук вписал топором в лоб ближайшему нарисованному медведю. Тычок копья и удар ржавого топора стали ответом оскорблению тотема. Лив с трудом увернулся.

Грохот выстрелов становился всё ближе, уже слышались крики, усиленные стальными коридорами: похоже что Монакура и Бездна встретились и объединились, а когда они вместе — это и правда полный пиздец.

— Ладно, встретим их внутри, — сказала Йоля и шагнула в сторону двери.

Но отступление не состоялось.

Из-за стены щитов, коварно, неожиданно и вертикально вверх взметнулась целая туча стрел. Достигнув наивысшей точки полёта, рой завис, будто пик облегчения похмеляющегося мученика, потрепался слегка на этой наивысшей точке и неотвратимо ринулся вниз.

Соткен среагировала моментально: быстро бросившись на палубу, она подхватила один из щитов и свернулась калачиком за спасительной деревяшкой. Скаидрису пришла в голову та же мысль, но лив не преуспел в быстроте — пока он поднимал с палубу щит, стрелы настигли и его и Йолю.

Бешеным пропеллером засвистел датский меч, сбивая падающие на них смертоносные прутья. Йоле было далеко до Геральта, и недосягаемо далеко до воїнів Запорізької Січі, но движения по квадрату Мейера, исполненные с нечеловеческой скоростью, спасли им жизни.

Остановить всю тучу, правда, не смогли. Четыре стрелы достигли цели.

Одна воткнулась Йоле в левое плечо; ещё одна угодила ей в голову, но вскользь, застряв в гриве медных волос, которые моментально намокли кровью и стали ещё краснее. Третья стрела впилась в её обнажённую ляжку и насквозь пробила ногу. Четвёртая достала Скаидриса, пропорола его многострадальную кенгурушку и содрала кожу с рёбер. Выглядела рана ужасно, но парня похоже это не расстроило — расширенными от ужаса глазами он смотрел на свою предводительницу.

Йоля подёргала деревяшку, плотно сидящую у неё в ляжке и обломала и древко и наконечник. Торчащую из плеча занозу она вырвала, обнажив глубокую рану.

— Право и сила за тобой, мсти за фашистский разбой, — заявила она опешившему ливу, но тут же помотала лохматой головой,