Капитан Мур покосился на Сару.
– Ни в какую. Твердо стоит на своем.
Судья не на шутку встревожился.
– Преподобный Картер не из тех, с кем стоит шутки шутить. Угрозу вынести происшедшее на суд губернатора он непременно исполнит, а речь, капитан, не о ком-нибудь – о видном местном проповеднике. Представьте, как мы будем выглядеть, не добившись признания. Губернатор потребует подробного отчета, можно не сомневаться: в последнее время его хлебом не корми – дай только сунуть нос в наши дела, – сказал судья, утерев губы ладонью и озабоченно покачав головой. – Может статься, мы вправду зашли далековато, но теперь обратной дороги нет… признания нужно добиться, во что бы то ни стало.
Капитан, смерив Сару пристальным взглядом, нахмурился.
– Способы есть, сэр. Но способы не из легких.
Понизив голос, капитан Мур пустился в подробности, но дальше Абита ничего не разобрала.
Наконец судья Уотсон хлопнул капитана по плечу.
– Надеюсь, до этого не дойдет… однако давайте начнем, а там видно будет.
Один из стражников втащил в кораль роскошное кресло судьи и придвинул его к столу. Судья, водрузив на стол Библию, плюхнулся в кресло и пригласил проповедников сесть рядом.
Надев очки, его честь зашелестел какими-то бумагами, разложил их перед собой и, наконец, с нескрываемым отвращением оглядел Сару с Абитой.
– Да, ну и вид, – заметил он, покачав головой. – Преподобный Смит, будьте любезны, молитву.
Его преподобие кивнул, поднялся, призвал всех склонить головы и прочел короткую молитву.
Стражники заняли место по обе стороны от Абиты и Сары.
– Сара Картер! – загремел судья Уотсон, так, чтоб его мог слышать каждый. – Суд обвиняет вас в пособничестве ведьме и ее фамильяру, пытавшимся погубить детскую душу. Столь серьезное обвинение влечет за собой серьезную кару. Однако у вас еще есть кое-какая надежда, – объявил он, пристально глядя Саре в глаза. – Суд в милосердии своем счел возможным даровать вам помилование, если вы всего-навсего признаете свой проступок. От вас требуется лишь признание и клятвенное обещание никогда более не принимать участия в ведовстве. Сумев проявить должное раскаяние, искреннее желание уберечь сию общину от злого влияния Сатаны, вы избежите сурового наказания. Итак, Сара Картер… согласны ли вы признаться?
Толпа замерла, стихла, как будто никто не осмеливался даже перевести дух.
Сара поднялась на ноги. От испуга лицо ее побледнело, руки тряслись, однако взгляд судьи она выдержала, не дрогнув.
– Сэр, я… я не могу признаться в преступлении, которого не совершала. Прошу, умоляю, поймите: подобный поступок обречет мою душу на вечные муки.
В толпе зароптали.
Судья Уотсон нахмурился.
– Сара, – куда строже, настойчивей прежнего заговорил он, – взгляни на эту петлю. Если ты не признаешься, я буду вынужден обвинить тебя во лжи перед судом с целью уберечь от наказания заведомую ведьму, а, следовательно, в заключении сделки с Дьяволом. Подобные обвинения влекут за собой смертную казнь. Итак, последний шанс. Согласна ли… ты… признаться?
– Я признаюсь только в любви к Богу и вере в Господа на небесах.
Лицо судьи налилось кровью.
– Нет, Сара Картер, вину ты признаешь.
И вновь Сара выдержала его взгляд, не дрогнув.
– Признавайся! – брызжа слюной, завопил судья Уотсон.
Но Сара только неспешно покачала головой.
Судья Уотсон звучно хлопнул ладонью по Библии.
– Что ж, возьмемся за дело иначе, – сказал он, бросив взгляд на Абиту. – Капитан, займитесь ведьмой.
Абита вздрогнула.
Капитан Мур, точно вся эта сцена была разучена и отрепетирована заранее, подошел к ней.
– Абита, – неторопливо, точно взвешивая каждое слово, заговорил он, – ты… признана виновной в нечестивой волшбе и приговорена к смерти. О помиловании тут, разумеется, даже речи не может быть. Однако… я хочу предложить тебе выбор… между смертью быстрой и милосердной… и смертью долгой, очень и очень скверной.
Сделав паузу, капитан смерил Абиту пристальным взглядом.
– Согласно моему решению, – продолжал он, – тебя повесят за щиколотки, вниз головой. Полагаю, ты понимаешь, что это отнюдь не самый легкий способ расстаться с жизнью. Бывает, приговоренные умирают не один день, и все это время кровь, приливая к мозгу, распирает голову так, что боль становится нестерпимой. Не один из преступников на моих глазах лишился разума от собственных воплей. Так вот, ты можешь избежать этой участи, выбрав повешение за шею – то есть, смерть, можно сказать, моментальную. Даровать тебе подобную милость вполне в моей власти. В обмен же я попрошу тебя лишь об одном пустяке.
Вновь пауза. Толпа у изгороди молча ждала, что последует дальше, однако Абита уже поняла, к чему он клонит.
– О том, чтобы ты проявила хоть толику раскаяния, приняв сторону Господа нашего и всех добрых жителей Коннектикута. А именно, ясно и недвусмысленно, перед всеми собравшимися, признала… что эта женщина, Сара Картер, вправду пособничала тебе и твоему прислужнику, бесу. Всего-то навсего.
– Нет! – крикнула Сара, рванувшись к Абите, но караульные схватили ее и удержали на месте. – Абита, ради всего святого, не делай этого! Не обрекай меня на позор, прошу, умоляю!
Капитан Мур, подойдя к Саре, с силой вогнал кулак ей в живот. Под ударом Сара согнулась вдвое и, выпущенная стражниками, задыхаясь, со стоном рухнула в пыль.
– Абита, – заговорил судья Уотсон, – тебе дан последний шанс избежать великого множества напрасных мук. Что скажешь?
Абита шумно перевела дух.
«Как просто: взять да сказать», – подумалось ей… вот только ничего простого в этом не было. Если она промолчит, Сара умрет смертью мученицы, сохранив доброе имя, а ее гибель ляжет пятном позора на весь Коннектикут. Но если Абита обвинит Сару в пособничестве, имя Сары будет опорочено безвозвратно, и ее мужу с дочерью это тоже не пройдет даром, и кто станет следующим, известно одному Богу.
Видя, как судья Уотсон беспокойно потирает ладони, Абита нисколько не удивилась – еще бы ему не волноваться, в его-то положении, однако, заметив в толпе лицо Уоллеса, невольно задумалась: а с этим-то что? Ему бы торжествовать, однако Уоллес тоже выглядел крайне обеспокоенным и с явной тревогой ждал, чем обернется дело. С чего бы вдруг? А-а, да ведь все просто! Сообразив, в чем причина Абита едва не расхохоталась. Из-за Уоллеса судья вполне мог отправить на виселицу почтенную пуританку, жену проповедника, готовую умереть, но не опуститься до лжи, и это кое-что да значило. Подобное выйдет боком и судье, и Уоллесу – особенно Уоллесу, так как после рядом всегда отыщутся те, кто, зная о его нечистоплотности, не поверит ему ни в чем.
«Может, мою смерть тебе, Уоллес Уильямс, в укор и не поставят, но гибель Сары, виновной лишь в стараниях спасти дочь, с рук не спустят, это уж – как Бог свят».
