Я обняла ее за плечи и принялась укачивать, как ребенка.
Ну почему меня преследует эта проклятая история! Я хочу обо всем забыть! У меня собственных проблем выше крыши! У меня папа больной!
Благоразумнее всего было бы встать со скамейки и уйти домой, предоставив женщину ее собственной судьбе. Именно это я и сделаю.
Я поднялась с места и сказала:
— Ну, что же вы? Идемте!
Женщина покорно встала и пошла следом за мной.
Нет, все-таки я идиотка.
Дома я первым делом проверила, ел ли папочка. Ел. Только не разогревал ничего. Ладно, слава богу, что не забыл о приеме пище. Уже прогресс. Раньше забывал.
Я пошла в спальню, тихонько постучала и приоткрыла дверь.
Папочка лежал на кровати и смотрел в потолок. На мое появление он не отреагировал.
Я бесшумно прикрыла дверь и вернулась на кухню. Женщина сидела за столом и смотрела в окно. Я опасливо выглянула наружу. Тело, слава богу, увезли. Но из глаз бывшей невесты Казицкого все равно бежали слезы.
Я достала из холодильника бутылку вина и разлила его по бокалам.
— За помин полагается водку пить, — объяснила я, — только у нас водки нет. Выпьем.
Женщина молча взяла свой бокал и единым глотком осушила его. Я отпила совсем чуть-чуть. Я быстро пьянею.
— Представляете, — сказала женщина, не отрывая от окна мокрых глаз, — мы сегодня встретиться договорились. Я пришла, а Юрки нет… Ждала, ждала, за ним поехала. Думала, такой скандал закачу! А у него дверь опечатана.
Она закрыла лицо совершенно мокрым носовым платком. Ее плечи затряслись.
Я ушла в свою комнату и вернулась назад со стопкой отглаженных носовых платков.
— Возьмите, — сказала я, и подвинула стопку женщине. — Ваш совсем мокрый.
— Спасибо, — прошептала женщина.
— Меня зовут Ира.
— Юля.
— Мне очень жаль, что мы так знакомимся, — сказала я искренне.
— Мне тоже.
Женщина всхлипнула и яростно высморкалась в сухой носовой платок.
Она была не очень юной. А может, мне так показалось из-за поплывшей косметики? Но она определенно была милой. Знаете, есть такие женщины, к которым сразу проникаешься симпатией. Неизвестно, с какой стати. Просто так.
— Как это случилось? — спросила Юля.
— Я не знаю, — ответила я, опустив глаза.
— Соседка сказала, что Юру зарезали.
Я промолчала.
— Господи, бред какой, — сказала женщина больным голосом. — Юру зарезали! Юру! Да он в жизни мухи не обидел! Кто мог его зарезать? За что?
— Я его совсем не знала, — сказала я наконец. — Дом большой, соседей много. А чем он занимался?
— Юрочка был лингвистом.
— Лингвистом?
— Да. Он работал в институте истории языка и литературы.
— Переводчиком что ли? — не поняла я.
— Нет, не совсем. Понимаете, лингвистика — это…
Тут Юля прервала сама себя и договорила безжизненным голосом:
— Какая теперь разница?
Решительно взяла бутылку и налила себе полный бокал вина. Так же лихо осушила его и впечатала в стол.
— Все пропало, — пробормотала она. — Все.
Я молчала не только потому, что не знала, о чем говорят в таких случаях. Я страшно боялась ляпнуть лишнее.
— Подожди, говорит, Юлечка, — бормотала женщина себе под нос. — Все, говорит, у нас будет. Уедем, говорит, куда захочешь. Уехали.
Она горько рассмеялась.
— Он был обеспеченным человеком? — осторожно поинтересовалась я.
— Юрка-то?! Господи!
Женщина закатила глаза под лоб и быстро вернула их на место.
— Тогда откуда такие планы?
— Вот и я думаю: откуда?..
Юля снова потянулась за вином.
— Вы простите, Ира, — сказала она, налив себе третий бокал. — Но мне так и правда легче становится. Знаю, что утром будет плохо, но хоть на час забуду…
— Не извиняйтесь, — сказала я.
Юля кивнула и выпила. Уже не так быстро, как в первый раз. Мне показалось, что она насильно запихивает в себя красную пахучую жидкость.
— Друзья у него были? — спросила я.
— У Юрки? Ой!
Юля икнула и прикрыла рукой рот. По-моему, она немного опьянела.
— Не знаю. Он вообще-то не очень общительный человек… был.
Она тяжело задышала, но справилась с собой и не расплакалась.
— Почти ни с кем не общался. Самодостаточный человек… был.
Юля подперла висок кулаком и продолжала не очень связно:
— Юрка был из хорошей семьи. С корнями. Сейчас модно искать голубую кровь, а ему и искать не нужно было. Все бумаги имелись. Только он стеснялся. Его прадед был известным ювелиром. Магазин имел. В Варшаве, кажется. Раньше Польша в Российскую империю входила, знаешь?
Я кивнула.
— Ну, вот… Ян Казицкий был пожалован личным дворянством за меценатство.
Юля кивнула и пояснила:
— Искусство очень любил. Ну, и тратился на него щедро. Особенно на живопись.
— Осталось что-нибудь? — спросила я быстро. Вот вам и мотив для убийства!
— Да нет, ничего. Ограбили их то ли в девятнадцатом году, то ли в двадцатом… То есть конфисковали все. А прадеда застрелили, чтоб под ногами не мешался.
— Понятно.
Я снова замолчала.
Юля тяжело поднялась со стула.
— Поеду. Спасибо тебе, Ира, хороший ты человек.
— Не за что.
— Есть за что. Знаешь, сколько людей мимо меня прошло? Ни один не остановился. А ты остановилась.
Она пошатнулась и ухватилась за стол.
— Я провожу тебя, — сказала я и взяла гостью под руку.
— Да, пожалуй… До трассы. Там машину поймаем…
Юля посмотрела мне прямо в глаза и вдруг спросила:
— Что мне делать?
— Жить, — ответила я, не задумываясь.
— Как? Раньше все Юркой заполнялось. А теперь… пустая квартира. Фикус и две кошки. Ради чего жить?
— Хотя бы ради фикуса и кошек, — сказала я. — Они без тебя погибнут.
Минуту она молчала, потом задумчиво кивнула. Напряжение стало медленно уходить из ее глаз.
— Дело говоришь. Погибнут.
И Юля, пошатываясь, пошла к двери.
У самого выхода она задержалась и попросила:
