Начальница удивилась.
— Мало зарабатываешь?
— Дело не только в этом.
— А в чем?
И тетя Женя принялась загибать пальцы:
— Продавать умеешь. Я тебя не обманываю, плачу честную зарплату. Лешка у меня вполне приличный парень. Я тоже не старая людоедка. Нет, может, и старая, но не людоедка… Чего тебе еще?
— Не все так просто, — ответила я уклончиво.
Тетя Женя сделала нетерпеливый жест.
— Да ну тебя…
— Не смогу же я всю жизнь этим заниматься! — попробовала я зайти с другой стороны.
— Почему?!
— Скучно потому что!
Тетя Женя подняла брови.
— Скучно?
— Вы извините меня, — покаялась я. — Я все прекрасно понимаю. Если бы не вы, мы бы с отцом просто не выжили. Только не мое это дело — вещи продавать. Понимаете?
— Нет.
— Разве вы не хотите, чтобы Лешка поступил в вуз?
— Нет.
— Нет?! — не поверила я.
— Нет, — подтвердила тетя Женя. — Зачем? Я училась много лет, и что? Каков итог? Продаю на базаре турецкую выделку. Предположим, Лешка куда-нибудь поступит и что-нибудь закончит. И чем он будет заниматься? Продавать на базаре турецкую выделку. Так чего зря время терять? Кому оно сейчас нужно, это образование? Ты посмотри вокруг: безработица гуляет именно среди таких людей. Среди образованных, я имею в виду. Не нужны этой стране грамотные и умные. Нужны спекулянты, и только спекулянты. Я, к сожалению, дошла до этой простой мысли слишком поздно. Так хоть вы с Лешкой не повторяйте моих ошибок!
— Времена меняются…
— Не говори глупости! — вспылила тетя Женя. — Не повторяй эту благостную чушь, которую несут по телевизору для нашего успокоения! Ничего не меняется! Все остается по-прежнему! И. смотри жизни в глаза, а не в задницу! Какой бы диплом ты ни получила, с ним еще пристроиться нужно! Поверь мне: вернешься на рынок, и рада будешь, если возьмут! Так что не валяй дурака.
Я промолчала.
— Ладно, — сказала тетя Женя, резко меняя тему. — Ты устала, тебе пора отдыхать. Бери отпуск.
— Нет, зачем? — испугалась я.
— Оплаченный отпуск, чего заколыхалась? Выспишься, дурь и пройдет. Как отец?
— По-прежнему, — ответила я хмуро.
— Мне рекомендовали одного врача…
— Ой, хватит! Где только мы не были!
— Это хороший врач, — с напором сказала тетя Женя. — Слышишь, Ирка? Хороший!
— Чем он так хорош?
— Он не совсем обычный врач.
— То есть? — не поняла я.
— Ну, не профессиональный…
— Все-все! — замахала я руками. — Закончили этот разговор! Еще к шарлатанам я отца не водила!
— Он не шарлатан…
— Разговор окончен, — повторила я твердо.
Тетя Женя поднялась с сумки.
— Тяжелый у тебя характер, Ирина, — сказала она, не глядя на меня. — Категоричная ты очень. Трудно тебе в жизни придется.
— Вот спасибо, — сказала я. — А то мне сейчас так легко живется!
— Будет еще хуже, — пообещала тетя Женя, — если себя не поломаешь.
И повторила, не глядя на меня:
— Бери отпуск.
— Надолго?
— Как полагается. На двадцать четыре дня. Дальше видно будет.
— Хорошо.
— Домой едешь?
— Мы с подругой в кафе собирались, — солгала я.
— Поздно не разгуливай, — предупредила меня тетя Женя. — У нас за домом человека убили, знаешь?
— Что-то слышала.
— Пока, — сказала тетя Женя и сделала шаг к выходу из нашей тесной каморки.
Остановилась и повторила:
— Хорошо подумай, Ира.
— О чем?
— Обо всем. А Лешку пока не трогай. Если он тебе не нужен, пускай отвыкает. Нечего ему зря дергаться.
Я осталась одна. Медленно собралась, закрыла дверь и побрела на улицу.
Ни с какой подругой я встречаться не собиралась. Мне просто хотелось немного побыть одной и подумать о жизни. Или ни о чем не думать вообще.
Я вышла на оживленный бульвар и огляделась. Народ торопился к метро, но я не захотела сливаться с толпой. Над городом еще не начали сгущаться веселые майские сумерки, воздух был насыщен свежим резким запахом влажной земли, и я остановилась, жадно вдыхая.
Весна — самое бесовское время года.
Именно весной мной начинают овладевать мечты, которые в другое время года кажутся абсолютно неосуществимыми. Именно весной мне начинает казаться, что моя жизнь вот-вот переменится к лучшему. Что вот сейчас я, наконец, пойму, чего же я хочу и куда мне нужно двигаться, чтобы этого достигнуть. Что, начиная с этой весны, все в моей жизни пойдет по-другому.
По-правильному. По-праздничному.
Но одна весна сменяется другой, а все остается по-прежнему.
Моя прогулка изрядно затянулась, и домой я попала уже в начале одиннадцатого.
Проходя мимо подъезда, в котором жил убитый сосед, я втянула голову в плечи. Почему-то мне было стыдно.
На скамейке сидела незнакомая мне женщина и тихо плакала. Сначала я хотела пройти мимо, но все же замедлила шаг. Постояла в нерешительности и осторожно приблизилась к ней.
— Вам плохо? — спросила я участливо.
Женщина подняла голову. Ее лицо было мне незнакомо. Впрочем, я не могу похвастаться особенной наблюдательностью. Вполне возможно, что она живет в нашем доме.
— Плохо, — ответила женщина и снова расплакалась. Уже громче.
Я присела рядом с ней и взяла ее за руку.
— Могу я чем-то помочь?
— Нет, — ответила женщина, всхлипывая. — Мне теперь никто не может помочь.
— Хотите воды?
— Хочу, — ответила она.
— Тогда давайте зайдем ко мне, — предложила я. — Выпьете воды, умоетесь…
— Вы живете в этом доме? — перебила меня собеседница.
— Да. Только не в этом подъезде.
— А Казицкого вы знаете? То есть…
Женщина громко всхлипнула и поправилась.
— Знали?
— Казицкого? — медленно переспросила я. По коже побежали мурашки.
— Юру Казицкого! Он жил в этом подъезде!
— А вы ему кто? — спросила я.
Женщина беспомощно пожала плечами:
— Формально никто… Мы собирались пожениться, но не успели…
И она разрыдалась.
