Патронесса не сумела найти, – под мешок с мукой. А потом я отправилась за новой порцией.
К утру рыбы у меня было столько, что впору собственную лавку открывать. Я не забыла вернуться и как можно лучше замаскировать дырку в промасленной бумаге. К тому времени как моряки стали просыпаться, я готова была уснуть. Но прежде я выбросила маленький кусок трески рядом со своим убежищем: чтобы люди его не заметили, а Патронесса заметила обязательно. Не успел меня сморить сон, кошка уже была тут как тут, обнюхивала воздух.
– Не трогай меня, а я буду тебя кормить, – дрожащим голосом пропищала я, хотя в укрытии мне было нечего бояться.
Не знаю, поняла ли она меня. Я сильно устала. Но когда я проснулась, не было ни куска рыбы, ни Патронессы.
Сосуществование
Возможно, шум поднялся из-за исчезновения кошки. Она могла свалиться за борт – меня бы это устроило, но вряд ли стоило надеяться на такой подарок судьбы. Или же она нашла себе новое убежище. Мама всегда говорила, что кошки как вода и могут просочиться куда угодно. Они в этом похожи на нас, мышей, и протискиваются в такие места, что никогда не подумаешь. Прежде чем вылезти из своей норки, я внимательно оглядела окрестности, даже всмотрелась в темный угол носа шлюпки позади себя. Но никого не увидела.
Тогда я немного высунула мордочку и тут же заметила над головой движение пушистого рыжего хвоста. Патронесса распласталась на ящике и наблюдала за мной через щели в досках. У меня сперло дыхание, когда она сунула грязную лапу в щель. Выпуская и пряча когти, она будто показывала, как схватит меня.
Убедившись, что до меня Патронесса не дотянется, я направилась к своему тайнику. Надо, чтобы кошка видела, как я даю ей еду. Зачем? Я рассуждала так: когда кормишь другого, ощущаешь свою власть над ним. Еда начинает ассоциироваться с тем, кто ее дает. И я надеялась, что кошка уловит эту связь. План должен сработать, а мне надо приложить все усилия для его реализации. Надо показать Патронессе, кто здесь главный.
Так что, взяв малюсенький кусок трески, я помахала им у нее перед носом. Пригласила ее, подразнила. Мерзкая рыба оставляла на языке противный вкус, но от нее сейчас зависела моя жизнь. Взбежав по стенке ящика, просунула рыбу в щель, чтобы Патронесса сумела ее подцепить, и быстро отскочила подальше.
– Если ты меня съешь, то полдня будешь сыта. А если оставишь в живых, то я дам тебе еще. Обещаю, я помогу тебе не умереть с голоду.
Патронесса потянулась мордой к рыбе, понюхала ее, лизнула. Схватила кусочек острыми зубами. У нее, как и у Тануки, нескольких зубов не хватало, но оставшимися вполне можно было загрызть мышь. Я вспомнила Оливию и поежилась. Пожевав рыбу, кошка проглотила ее и принялась обнюхивать ящик: она хотела еще.
И я принесла второй кусок. Она кинулась к нему, обдала меня горячим дыханием. Я буквально выплюнула рыбу ей в морду.
– Я кормлю тебя! – произнесла я строго. – Я… я твоя мама! – Сама мысль об этом заставила меня поморщиться. – Я нужна тебе больше, чем люди. Они не станут кормить тебя, а я стану. Умру я – умрешь и ты.
Кошка не ответила. Неужели я просчиталась? Поняла ли она меня вообще? Мыши вообще-то никогда раньше не пытались разговаривать с котами. В нашем общении слова оказывались лишними. Я прикидывалась взрослой и суровой, потому что выбора у меня не было. Вокруг море, рядом два врага. Только такое поведение позволит мне выжить в замкнутом пространстве. Тануку вывести из игры будет не просто, так что кошка – единственный вариант.
Больше Патронесса не отходила от моего ящика – только пару раз отлучилась размять лапы и поклянчить у моряков вяленую говядину, которую капитан сегодня разрешил понемногу раздать. Я же оберегала свой тайник. И кошка пока меня не трогала. Но это пока.
Меня одолевали сомнения. Не слишком ли нагло я себя повела? Вдруг я ее разозлила? Может, она намеренно дает мне иллюзию безопасности и готовит расплату? В голове звучали мамины слова и не давали уснуть: «Нужно, чтобы всего одна мышь верила в тебя…»
Без движения
Чарльз Себастьян не погиб от кошачьих когтей. В бухте каната он выгрыз себе норку и сидел там, а в голове у него постоянно звучал скрип покачивающегося на волнах корабля. Потом появился человек, огромные руки схватили бухту, огромные ноги чуть не растоптали Чарльза Себастьяна. Он снова лишился дома. И поэтому просто забился в самый темный угол под трапом.
Время шло, но Чарльз Себастьян будто не замечал этого. С тех пор как Клариссу бросили на шлюпку, сменилось несколько дней и ночей. Он страшно проголодался, но из еды у него была только соль на носу. Весь день он провел в грязном углу: засыпал, просыпался, снова засыпал. В какой-то момент ему показалось, что он окаменеет от неподвижности, если еще хоть мгновение просидит на месте. Или нет, лучше он превратится в привидение и будет пугать врагов. Берегитесь!
Но смелым Чарльз Себастьян был лишь в своих фантазиях. Голову его заполняли цифры. По скольким ступенькам он взбежал наверх, когда за ним погналась Патронесса? Сколько раз успеет стукнуть его сердце, пока он перебежит всю палубу? А какой она длины? Чарльз Себастьян мог рассчитать расстояние, но понятия не имел, в какую сторону бежать. Если бы рядом была Кларисса! Она бы разделила с ним бремя забот по возвращению домой. Ведь она знает ответы на все вопросы! А сколько ударов сердца разделяет их сейчас?
Вокруг Чарльза Себастьяна царила пустота. Ему так не хватало дребезжания тарелок на камбузе, шороха кофейных зерен, пересыпающихся в мешке при каждом крене корабля. Не хватало сладковатого аромата подгнивших апельсинов. Но и мысль о том, что он будет бесконечно долго искать кладовку лишь для того, чтобы обнаружить, как там пусто без любимой семьи, была мучительна.
Чарльз Себастьян тихонько сидел в своем углу. На верхней площадке трапа остановились два моряка и начали перешептываться.
– Они нас будут искать.
– Кто?
– Сам знаешь кто. Те, со шлюпки.
Сказав это, матрос опасливо оглянулся.
– Э-э… Когда?
– После того, как мы ссадим на берег сторонников капитана, а они избавятся от сам знаешь кого и от остальных.
– Сам знаешь кого?
Тот, который был поумнее,
