приподнял мой подбородок своими прохладными пальцами.
— Да кому я нужна?
— Посмотри, что с тобой сделали, — в его взгляде читалась боль, когда он осматривал мои сбитые руки. — Я не могу никак защитить тебя, а если нападавший сделает это снова?
— Это какой-то малолетний наркоман, не бери в голову, — отмахнулась я. — Никто его и искать не будет… Подумаешь, пропала сумка у какой-то русской…
— Давай-ка переодевайся, но одежду оставь, не выбрасывай, вдруг понадобится. Свидетели были?
— Ну перестань… К чему это? — нахмурилась я.
— Я боюсь за тебя…
— Да с каких пор тебе есть до меня дело? Ты столько времени меня игнорировал, — я ткнула кулаком в его костлявую грудь.
— Ты… Ошибаешься, — глаза Генри были полны горечи.
— Мы с тобой даже не пересекались в эти дни. С чего вдруг такая забота?
— Ирина, — Генри застонал и прикрыл Глаза, затем сделал глубокий вдох и тихо произнёс. — Да я как маньяк слежу за тобой, — он снова открыл глаза, и теперь смотрел на меня. — Каждый раз жду, пока ты придёшь, даже спать не ложусь…
— Чушь… Спишь как сурок, даже носа не покажешь из своей комнаты, — я начинала сердиться от этой наглой лжи.
— Ну же… Как быстро я сегодня подошёл к двери? — нахмурив брови, спросил Генри.
— Почти сразу…
— Потому что я сидел возле неё! Ирина, это дикость, так следить за человеком, но я ничего не могу с собой поделать, — он грустно вздохнул, и откинулся на спинку своего кресла, отстраняясь от меня.
Я коснулась ладонью его лица, и мягко повернула к себе, в голубых глазах дрожала плёнка слёз.
— Можешь…
— Ирина, — он выдохнул имя в мой открытый рот, которым я прильнула к его губам.
Генри попытался меня остановить, но это было сопротивление хрупкой ели на склоне под натиском лавины. Я хотела его не просто физически, а всей душой, поглотить его, слиться с ним, стать одним целым. Оказавшись побитой и сломленной, я будто преодолела какой-то барьер для него, стала равной, и он позволил себе то, чего так страстно желал.
— Остановись… Ты травмирована…
Но я спускаюсь на колени перед ним, и покрываю поцелуями его бёдра, двигаясь выше.
— Пожалуйста, нет! — выкрикнул он в панике.
— Упёртый болван, — зарычала я, сурово глядя на него снизу вверх.
Я встала с коленей, и оттолкнула его вместе с коляской, так что она ударилась в стену. Голова Генри дёрнулась как у тряпичной куклы.
— Ты тоже этого хочешь!
— Да!!! Да, мать твою, хочу! — он вдохнул больше воздуха, его голос охрип, и стал грубее. — Хочу с первого дня, тогда в зале! Каждыйгрёбаныйдень своейгрёбанойжизни! Довольна?!
Я видела как его глаза блестели от ярости и желания.
— Но этого не будет! Ничего не будет! — он рубанул рукой воздух, будто отсекая меня от себя.
— Пошёл ты! Ты просто слабак! — высокомерно бросила я.
— Да и инвалид, и урод, и немощный… Так и есть! — его голос изменился, таким я его ни разу не слышала, низкий, грубый, злой.
— Говоришь у меня грязная одежда да! Давай я сниму её!
Расстёгиваю свои юбку, и скидываю на пол.
— Остановись! — Генри закрывает глаза рукой.
Долой порванную водолазку в пятнах крови. Стою в одном белье перед ним, сердце бешено колотиться.
— Ирина, стоп! Хватит! — он смотрит только сквозь пальцы.
Но меня уже не остановить, я" Порше" без тормозов в этот момент. Снимаю нижнее бельё, и подхожу к нему.
— Убери руки от лица, — властно командую я.
— Да что с тобой? — стонет он.
Отодвигаю его пальцы от лица, и вижу растерянный почти детский взгляд на лице взрослого мужчины.
— Я хочу тебя, — говорю уже мягче.
Кладу его руки на свои бёдра, и чувствую, как мурашки покрывают мою кожу.
— Ох, Ирина, — стонет он сдавленным голосом, будто под тяжестью бетонной плиты.
Он притягивает меня к себе, и целует мой живот, опускаясь губами всё ниже. Эту ночь мы провели так, как мечтали всё это время.
Утром я проснулась от давящей головной боли, и со стоном еле открыла глаза.
— Аааай, — простонала я.
Рядом послышался мягкий голос.
— Что болит?
Вздрогнув от неожиданности, я слишком резко повернулась, так, что голова пошла кругом. Рядом лежал Генри, моё личное совершенство в лучах восходящего солнца. Он приподнялся на локте, и с тревогой смотрел мне в лицо.
— ТАМ, ничего не болит… Хватит уже, — усмехнулась я, насколько это было возможно. — Голова раскалывается, видимо после вчерашнего полёта…
— Тебе надо в больницу, Ирина… Сотрясение или ушиб мозга — очень опасны.
— И как я по-твоему пропущу репетицию?
— Объясни всё Эрику, он же не зверь… Хоть и похож на него…
— Откуда тебе вообще знать, какой он? Да и у меня нет его номера…
— А вот у меня, к несчастью, есть, — вздыхает Генри. — И мы с ним хорошо знакомы…
— Ты знаешь Эрика?! Почему я только узнаю об этом?
— Да знаю, но это не разговор для постели… Если ты не против…
Он лёг рядом, и поцеловал моё голое плечо, лаская грудь кончиками пальцев…
— Генри, ты такая сволочь! — возмущённо шиплю я.
— Прости! Ты права, это ни к чему сейчас, твоя голова, — он резко одёрнул руку.
— Руку на место верни… Я не об этом…
— А о чём? — удивлённо спрашивает он.
Его рука осторожно прикоснулась к моей коже, вызывая мириады мурашек.
— Почему ты не сделалэтогораньше?
— Я говорил тебе почему…
— Но это было…. Генри, это лучше, чем танец!!!
— Тебе не было больно? — взволнованно спрашивает мужчина.
— Нет, ты очень осторожный и нежный партнёр… Было странно и немного больно только в начале, а потом, — я мечтательно закусила губу, вспоминая ночь. — Это невероятно… Я рада, чтоэтопроизошло именно с тобой…
Я повернулась на бок, и провела рукой по его щеке.
— Ты такой красивый…
Дотронулась до длинных пушистых ресниц, мягких нежных губ, кончика носа.
— Ерунда, — его щёки стали пунцовыми.
— Какой надо быть дурой, чтобы уйти от тебя? — намекаю на его бывшую.
— Не тащи призраков прошлого в нашу постель… Для меня сейчасесть только ты…
— И никаких больше стонущих рыжих вакханок по пятницам? — саркастично изгибаю бровь.
— Ох, уйми свой сарказм. К их услугам я стал обращаться чаще, когда ты поселилась со мной. Эти твои короткие шортики и привычка ходить без лифчика, — он закатывает глаза. — Иногда за завтраком я смотрел в тарелку так внимательно, будто видел там будущее, боялся даже взглянуть на тебя…
— Так ты подглядывал за мной? Ах ты, развратник!
— Только однажды… Ты не закрыла дверь в душ, — он провёл рукой по лицу, стараясь скрыть смущение. — Я думал у
