себя в стакане.
– Терри знает, – сказал он. – Терри может подтвердить. Но я вам так скажу. Если бы можно было вернуться назад в другой жизни, в другие времена и все такое, то знаете что? Я бы вернулся как рыцарь. В этих доспехах было довольно безопасно. Вполне было неплохо рыцарям, пока не наизобретали пороха и мушкетов с пистолетами.
– Мел хотел бы скакать на лошади с копьем, – сказала Терри.
– Повсюду носить с собой платок дамы, – сказала Лора.
– Или саму даму, – сказал Мел.
– Бесстыдник, – сказала Лора.
Терри сказала:
– А допустим, вернулся бы ты в теле крепостного. Крепостным в те времена жилось несладко.
– Крепостным во все времена жилось несладко, – сказал Мел. – Но, по-моему, даже рыцари были чьими-нибудь весталами. Разве не такая была система? Хотя, в конце концов, все чьи-нибудь весталы. Правда же? Терри? Но что мне нравится в рыцарях, помимо их дам, это что у них были доспехи, ага, так что их было непросто ранить. Машин же тогда не было, ага? Не было пьяных юнцов, которые вам въезжают в задницу.
– Вассалы, – сказала Терри.
– Что? – сказал Мел.
– Вассалы, – сказала Терри. – Они назывались вассалы, а не весталы.
– Вассалы, весталы, – сказал Мел. – Какая, в жопу, разница? Ты же поняла, что я хотел сказать. Ну хорошо, – сказал Мел. – Несильно я образованный. Я свое учил. Конечно, я хирург-кардиолог, но я всего лишь технарь. Залезаю внутрь, шерудю, чиню. Мать его, – сказал Мел.
– Скромность тебе не идет, – сказала Терри.
– Он всего лишь ничтожный костоправ, – сказал я. – Но иногда, Мел, они во всех этих доспехах задыхались. У них даже сердечные приступы бывали, если было слишком жарко, а они усталые и обессиленные. Я где-то читал, что они падали с лошадей и не могли встать во всей этой своей броне. Их иногда собственные лошади затаптывали.
– Это ужасно, – сказал Мел. – Это ведь ужасно, Ники. Они, наверно, лежали там и ждали, пока из них кто-нибудь шашлык не сделает.
– Какой-нибудь другой вестал, – сказала Терри.
– Вот именно, – сказал Мел. – Какой-нибудь вассал мог приехать и проткнуть этого поганца копьем во имя любви. Или из-за чего они там в те времена воевали.
– Из-за того же, из-за чего мы и сейчас воюем, – сказала Терри.
Лора сказала:
– Ничего не изменилось.
Румянец по-прежнему не сходил с Лориных щек. Глаза блестели. Она поднесла к губам стакан.
Мел налил себе еще. Пристально посмотрел на этикетку, изучая длинный ряд цифр. Потом медленно поставил бутылку на стол и медленно потянулся за тоником.
– Ну а что там со стариками? – спросила Лора. – Ты не досказал.
Лора никак не могла прикурить. Спички гасли одна за другой.
Солнечный свет в комнате стал другим, неверным, жидковатым. Но листья за окном по-прежнему трепетали, и я рассматривал узоры, которые они рисовали на окне и на кухонной стойке. Это были уже другие узоры, конечно.
– Что насчет стариков? – спросил я.
– Старше, но мудрее, – сказала Терри.
Мел впился в нее взглядом.
Терри сказала:
– Рассказывай дальше, лапа. Я просто дразнюсь. Что потом было?
– Знаешь что, Терри, – сказал Мел.
– Мел, я тебя прошу, – сказала Терри. – Что ты вечно такой серьезный, голубчик? Шуток, что ли, не понимаешь?
– В чем тут шутка? – сказал Мел.
Он поднял стакан и в упор смотрел на жену.
– Что случилось-то? – сказала Лора.
Мел перевел взгляд на Лору. Сказал:
– Лора, если бы у меня не было Терри, и если б я ее так сильно не любил, и если бы Ник не был моим лучшим другом, я бы влюбился в тебя. Я бы тебя умыкнул, лапушка, – сказал он.
– Доскажи историю, – сказала Терри. – А потом сходим в этот новый ресторанчик.
– Ладно, – сказал Мел. – На чем я там остановился, – сказал он.
Поглядел на стол и опять начал рассказывать.
– Я к ним заходил проведать каждый день, иногда по два раза, если все равно на консультациях. Гипс и бинты, с ног до головы, оба. Ну, знаете, так в кино показывают. Вот и у них вид был точно такой, как в кино. Дырочки для глаз, для носа и для рта. А у нее еще и ноги на растяжках. Ну и муж вечно подавленный. Даже когда узнал, что она выкарабкается, все равно подавленный. И притом не из-за аварии. То есть, да, авария – это одно, но это не все. Я ухо поднес к его дырке для рта, и он такой, нет, говорит, это не то что из-за аварии, а ему через эти дырки для глаз жену не видно. Мол, потому ему так хреново. Представляете? Я серьезно, у мужика сердце разрывалось оттого, что он не мог повернуть свою треклятую башку и увидеть свою треклятую жену.
Мел оглядел нас и покачал головой, дивясь тому, что собирался сказать.
– То есть старого хрыча убивало одно то, что он не может взглянуть на эту, мать ее, старуху.
Мы все посмотрели на Мела.
– Понимаете, о чем я? – сказал он.
Может быть, мы к тому времени были уже немного пьяные. Помню, фокус держать было трудно. Свет утекал из комнаты, уходил обратно за окно, откуда пришел. Но никто и не дернулся встать из-за стола и включить люстру.
– Слушайте, – сказал Мел. – Давайте допьем этот херов джин. Здесь еще на раз каждому как будто хватает. А после пойдем поедим. Пойдем сходим в этот новый ресторан.
– У Мела депрессия, – сказала Терри. – Мел, ты почему таблетку не примешь?
Мел помотал головой:
– Всё я уже принял.
– Время от времени нам всем нужны таблетки, – сказал я.
– Некоторым они нужны с рождения, – сказала Терри.
Она пальцем оттирала что-то со стола. Потом перестала тереть.
– Позвоню-ка я своим детишкам, – сказал Мел. – Нет возражений? Детишкам позвоню, – сказал он.
Терри сказала:
– А если Марджори трубку снимет? Вы же, ребята, от нас про Марджори слышали? Лапушка, ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать с Марджори. Тебе только хуже будет.
– Я не хочу говорить с Марджори, – сказал Мел. – Но с детьми я хочу поговорить.
– Дня не проходит, чтобы Мел не сказал, скорей бы уж она снова замуж вышла. Или умерла, – сказала Терри. – Во-первых, – сказала Терри, – она нас разоряет. Мел говорит, она ему назло замуж не выходит. У нее есть дружок, который живет с нею и детьми, так что Мел содержит и дружка.
– У нее на пчел аллергия, – сказал Мел. – Если я не молюсь, чтобы она снова замуж вышла, то молюсь, чтобы ее, сука, пчелы насмерть зажалили.
– Бесстыдник, – сказала Лора.
– Жжж-жжж, – сказал Мэл, изображая пальцами пчел и жужжа ими у горла Терри.
Потом уронил руки по бокам.
– Злобная тварь, – сказал Мел. – Иногда я думаю заявиться туда в костюме пасечника. Знаете, шляпа такая, как шлем с сеткой спереди, чтобы лицо закрывало, большие перчатки и плащ стеганый? Постучу в дверь и выпущу в дом пчелиный улей. Надо только убедиться сперва, что
