из Мидтауна за все время жизни в Нью-Йорке. В барах и ресторанах на Девятой авеню даже в такой ранний час толпился народ, людские потоки вытекали из их узких дверей. Когда машина медленно пробиралась мимо раскрашенных витрин, Орла подумала, что никогда не видела столько людей с поднятыми головами и не освещенными экранами телефонов лицами. Сейчас посетители смотрели на высокого бородатого парня, который стоял на барной стойке. Он пел и бренчал на гитаре, слегка подгибая колени, чтобы не касаться головой потолка. Слушатели в радостном единстве выбрасывали вверх руки — вероятно, гитарист стал исполнять известную всем песню.
Марлоу чуть приоткрыла глаза и вздохнула. Крошечный кулачок стиснул шов огромных сетчатых штанов, которые женщины надевают в больнице после родов. Орла погладила пальцем дочку по щеке.
— Чуть подальше, — попросила она водителя, когда тот остановился за полквартала до ее дома. В другой день или в другой год она могла бы выйти из такси где угодно. Но теперь она говорила за двоих. Миссис Сальгадо ошиблась в предсказаниях, подумала Орла. Она уже чувствовала, что изменилась.
Таксист как будто не слышал ее. Голова его была опущена, и Орла внезапно поняла, что он смотрит в свой телефон, который сбросил белую плитку и показывал некий документ. Даже с заднего сиденья Орла различала рваные строчки плотного текста и характерные символы — это была переписка по имейлу, и водитель судорожно пролистывал ее.
— Извините, — окликнула его Орла. — Я была бы вам очень благодарна, если бы вы подъехали ближе. Если не возражаете…
Мужчина вышел из машины, оставив включенный мотор и открытую дверцу, и пошел по направлению к Девятой авеню. Орла проводила его взглядом через грязное заднее стекло. Дойдя до здания старой пожарной части, он остановился и стремительно повернулся лицом к красным арочным воротам, через которые когда-то проезжали конные повозки. Немного поколебавшись, он вдруг бросился вперед и стал пинать дверь, колотить в нее кулаками. Флаг над воротами дрожал.
Орла быстро, насколько позволял ее шов, вылезла из машины и забрала Марлоу. Прежде чем направиться к своему дому, она вспомнила, что таксист экономил бензин. Она дотянулась до водительского сиденья и выключила зажигание, оставив теплые ключи качаться в замке.
* * *
Мэнни не открывал. Орла качала Марлоу и одновременно стучала ладонью в дверь. Скоро девочка заплакала.
— Ш-ш-ш, Марлоу, — сказала она. — Тише, малышка.
— Орла.
Она обернулась и увидела в конце коридора направлявшегося к ней украинца. Он нес полиэтиленовый пакет из продуктового магазина. Орла удивилась, что он знает ее имя; она все еще не имела представления, как его зовут. Он взглянул на Марлоу и снова посмотрел на Орлу.
— Их нет, — произнес он.
— Нет? — Орла согнула и снова выпрямила колени, пытаясь успокоить ребенка, который заплакал сильнее. — Куда они могли уйти?
Украинец кивнул.
— Да, ты же была в больнице, — проговорил он. — А тут, понимаешь, бог знает что происходит. — Он поставил пакет с покупками на пол, закатал рукава и протянул к ней руки. — Ладно, — произнес он, перекрикивая крещендо Марлоу. — Пойдем. Спешить некуда.
Орла в растерянности уставилась на соседа.
— Я понесу тебя, — сказал он. — А ты держи ее.
— Дело в том, что я не могу вернуться в свою квартиру, — объяснила Орла. Она представила ждущую около дверей Флосс, которая, сложив руки на груди, нетерпеливо барабанит пальцами по плечам.
Украинец сделал шаг вперед и стал бережно ее поднимать.
— Тогда пойдем ко мне, — сказал он.
— В пентхаус? — спросила Орла, когда ее ноги оторвались от пола.
Прижимая ее к груди, он дышал с усилием, как тяжелоатлет.
— Всего девять этажей, — ответил он.
— Ладно.
Орла крепче обняла Марлоу. Ей почему-то всегда казалось, что дом выше. По пути к лестнице она посмотрела вниз и увидела, что по коридору раскиданы украшения, которые Мэнни подарил жене на Рождество. Цепочка с кулоном растянулась у плинтуса, браслет валялся на ковре оборотной металлической стороной вверх. Одна серьга хрустнула под ногой украинца, другая лежала впереди в ожидании той же участи. Словно какая-то злая рука специально бросила их на его пути.
* * *
Как оказалось, украинца звали Андрий. Первое, что заметила Орла, когда он поставил ее с ребенком на пол в своей квартире, был будильник на карточном столе около дивана. Он показывал 11:18 утра. Орла удивилась и указала на часы.
— Это правильное время? — спросила она.
Андрий, широко улыбаясь, кивнул.
— Ток восстановили, — рассказал он, отдышавшись. — Я проснулся — будильник моргает и показывает двенадцать. Я вынес его на улицу и спросил у человека время, поставил его, и часы идут.
Орла поднесла к часам ребенка.
— Смотри, Марлоу, — сказала она.
Андрий повел рукой в сторону телевизора, который по-прежнему транслировал белые квадраты.
— Говорят, это следующее. Есть надежда.
— А куда уехали Мэнни и его семья? — поинтересовалась Орла.
Марлоу снова начала кукситься. Орла сунула ей в рот палец, раздумывая, где можно покормить девочку в чужой квартире.
Андрий перестал улыбаться.
— Я пока не понял. Говорится, это еще не все. В тот раз погасло электричество, все данные пропали — это только начало, кулиса, за которой они действуют. Сегодня утром, когда я выходил с часами, Мэнни и его жена кричат так, что слышно даже на лестнице. — Андрий поднял руки, словно говоря, что он здесь ни при чем. — А на улице то же самое: люди орут, плачут — те, у кого заработал телефон.
Он рассказал, чему стал свидетелем. Прохожие останавливались из-за звонков в карманах. К этим звукам все так привыкли, но после недавних событий они стали опасными. Украинец таращил глаза и широко раскрывал рот, изображая, как несчастные сначала радовались своим ожившим мобильникам, а потом испытывали потрясение. Зеваки собирались вокруг мерцающих аппаратов, заглядывая через плечо их владельцам. Дальше все происходило одинаково: включившись, экран сразу же показывал текст, имейл, картинку, документ, видео или аудиофайл. И исступленное ликование владельцев перерастало в другие чувства — страх, панику или гнев. Андрий видел, как одна молодая женщина сорвала с телефона футляр в виде кролика и разбила его о край металлического мусорного контейнера, потом села в сугроб и заплакала.
— Я пытаюсь утешить ее, — печально добавил он. — У моей дочери такое же футляр.
В продуктовом магазине он встретил еще много примеров подобного поведения. Долговязый рыжий кассир с асимметричной стрижкой отсканировал половину выложенного Андрием на ленту товара, и тут его телефон, лежавший у кассы, стал издавать стоны и вздохи. Андрий увидел на экране эротическую сцену, которая проигрывалась на полной громкости.
— Два мужчины, оба седые, и пенисы одного размера, — доложил он Орле. — Я
