но смерть скоро планировала навестить ее. Зоя быстро перешла в соседнюю очередь, а Лучик спросила:
– Мамочка, а почему мы ушли?
Не объяснять же дочке, что та особа обречена и от нее исходит густое амбре смерти?
Зоя уставилась на компанию говорливых, задорно смеющихся молодых людей, стоящую перед ней. Двое из них, парень и девушка, тоже источали аромат прелых ландышей.
Да что же такое!
Зоя обернулась – и вдруг, к своему ужасу, поняла, что аэропорт пропитан запахом смерти. Не все, но многие выделяли его, и этот летальный фимиам, словно дым в индейском вигваме, устремлялся к центру терминала, растекаясь оттуда ко всем стойкам.
Да, прелыми ландышами пахла и вон та молодая, крайне привлекательная итальянская стюардесса в отлично скроенной униформе. И средних лет темнокожий пассажир с грандиозными бакенбардами и трубкой в зубах. И прыщавый подросток, возившийся с собакой. И стоявшая около него полная женщина средних лет, вся увешанная золотом. И проехавший на легко гудящем автокаре лысый мужчина. И сразу три пожилые пары из разных очередей, летевшие в совершенно разные европейские города.
Схватив дочку на руки, Зоя побежала прочь, из этого пропитанного запахом смерти и полного ходячих мертвецов терминала аэропорта.
– Мамочка, тебе страшно? – спросила Лучик, обнимая Зою за шею, а та, садясь в такси, поцеловала ее. Да, ей было страшно, даже очень страшно.
Потому что речь не шла о том, что она унюхала предстоящую авиакатастрофу – тогда пахнуть прелыми ландышами должна была всего одна очередь, а не разные люди по всему аэропорту. А там благоухал если не каждый третий, так каждый десятый – это точно.
Значит, остался один вариант: предстоящий террористический акт в здании аэропорта, при котором кто-то погибнет, а кто-то выживет.
– Вам куда? – произнесла невысокая, крепко сбитая женщина за рулем такси, а Лучик захныкала:
– Мамочка, хочу в Москву, хочу в Москву! В Москву, мамочка, хочу! Ты обещала, а теперь мы не летим!
Ну да, они так и не прошли регистрацию на свой рейс, потому что Зоя решила: они в воздух не поднимутся.
По крайней мере, из этого аэропорта, где предстояло случиться теракту. И вот что делать – позвонить анонимно в полицию и сообщить, что запланирована эта кошмарная акция? Она даже не знала, когда и где именно.
А если ее вычислят, а это весьма вероятно, с учетом развития компьютерных технологий и методов слежения, в особенности в аэропортах, то ей придется быть откровенной – и самой сдаться властям, поведав о своем даре.
Если ей, конечно, поверят, а не сочтут пособницей террористов, вешающей лапшу на уши.
– В Москву летите? – улыбнулась дама-шофер, оборачиваясь к ним, и тут Зою обдало прелыми ландышами.
Она также была обречена.
Схватив дочку, Зоя буквально выпрыгнула из автомобиля и перед тем, как захлопнуть дверь, произнесла:
– Вам лучше отсюда уехать! И побыстрее!
И припустила на руках с дочкой из аэропорта, который, по ее мнению, должен был взорваться. Они заперлись у себя в доме, Лучик, покапризничав, заснула, а Зоя лихорадочно искала в Интернете сообщения о теракте в аэропорту.
Или хотя бы о крушении лайнера, который, к примеру, мог спикировать на терминал, унося жизни пассажиров не только в воздухе, но и на земле.
Но их не было ни в тот день, ни на следующий, ни даже в наступившем новом году, который они встретили все же не в Москве, отчего гениальный драматург Стасик жутко обиделся, однако на то, чтобы долго дуться, времени у него, как оказалось, не было.
Что именно она унюхала, Зоя поняла, когда Всемирная организация здравоохранения объявила о мировой пандемии.
Зоя посмотрела на изящную темноволосую даму в белом халате, которая сидела напротив нее и внимательно изучала ее сквозь стекла очков.
За время карантина, тревожного лета, нового карантина, отмененных праздников, еще более строгого карантина, нового тревожного лета и, наконец, более или менее расслабленной осени после того, как поголовная вакцинация начала давать эффект, у Зои было предостаточно времени, чтобы подумать.
Она думала, взвешивала, опять думала, опять взвешивала.
Пандемия пошла на спад, но все еще окончательно не исчезла, локально вспыхивая то там, то сям, убив миллионы людей. Жизнь, претерпев коренные изменения, шла дальше, а Зоя, когда выдалась наконец возможность, обратилась к профессору местного университета, которая, как она узнала, внимательно просматривая сайты в Интернете, руководила разработками новых способов борьбы с болезнью Паркинсона.
Зоя знала, что не могла спасти всех. И, собственно, не должна. Но и сидеть сложа руки, чувствуя все эти запахи каждый божий день и ничего не предпринимая, она тоже больше уже не могла.
Значит, она должна была задействовать свой дар, но не для спасения всех и вся, не для диагностики множества недугов, которые она могла унюхать, а для выявления всего одной болезни.
Одной-единственной.
Ее выбор был ясен заранее: Паркинсон.
Так она и оказалась в кабинете профессорши, которая вела борьбу с Паркинсоном в рамках проекта, получавшего финансирование от Европейского союза.
– Правильно ли я вас понимаю, вы утверждаете, что можете чувствовать болезнь? – спросила она мелодичным голосом, и Зоя кивнула. Профессорша была первой, кому она, за исключением Андрона, ну, и в свое время Павлика, поведала о том, что у нее есть дар.
Хотя и не поставила ее в известность, что может унюхать не одну, а многие болезни, наверное, даже все.
Потому что и в одну-то было поверить сложно, а вот во все – просто нереально.
– Вы мне не верите? – спросила Зоя, а профессорша улыбнулась.
– Ну нет, отчего же, у вас нет причин морочить мне голову. Любое заболевание вызывает изменения в обмене веществ и, таким образом, в олфакторных выделениях человека. Если собаки могут чувствовать их, что научно доказано, то почему не могут и люди, по крайней мере некоторые. Например, вы!
Нет, она вовсе не была настроена скептически, а, скорее, заинтересована – слегка.
– Это мы сейчас проверим, – продолжила профессорша. – Мы с моими ассистентами приготовили по вашей же просьбе тест, но вы не знаете, какой! Пройдемте.
Она привела их в соседнюю комнату, где на полу были разложены в идеальном порядке одинаковые белые майки.
– Это в общей сложности двенадцать маек, шесть из которых носили достоверно больные Паркинсоном, а шесть – достоверно Паркинсона не имеющие. Ваша задача узнать, какие майки кому принадлежат. А чтобы несколько усложнить тест, мы разрешили себе разрезать
