— Всю сумму, разумеется!
Я присвистнула и откинулась на спинку стула.
— А если я убегу? Вместе со всей суммой?
— Мы вам полностью доверяем, — мягко подчеркнул собеседник. — И потом, куда вам бежать… с больным отцом?
И его голубенькие глазки превратились в острые колючие сосульки. А улыбка стала просто приторной.
— Понятно, — сухо резюмировала я. — Проинформированы, значит.
— Ирочка, обо всем! Обо всем!
Мой новый знакомый склонился над столом, поманил меня к себе и заговорил вполголоса:
— Абсолютно обо всем, начиная с того момента, как вы пошли искать свой крест.
— Что-о-о?
Я растерялась. Собеседник весело рассмеялся.
— Позвольте, — забормотала я, — как же это… Значит, Казицкого убил не ваш клиент?
— Конечно, нет! Мы сами очень пострадали от… этой неожиданности!
«Неожиданность» — это он про убийство?
— Мой клиент готов назначить награду за раскрытие дела!
Я откинулась на спинку стула. Все смешалось в доме Облонских. Ничего не понимаю.
— Эдуард Алексеевич…
— Можно просто по имени.
— Скажите, откуда вы знаете, что я там была?
— Догадался, — ответил собеседник очень хладнокровно.
— Это несерьезно.
— Почему? После того как вы побывали ночью в квартире покойного, стало ясно, что вам что-то известно. Иначе бы вы туда не полезли.
Я поперхнулась.
— Откуда вы знаете…
— Про квартиру? Господи! От брата! От Алика!
Я молчала и смотрела на него во все глаза. Эдик усмехнулся. На этот раз снисходительно.
— Алик Верховский — мой брат, — объяснил он мягким тоном. — Сводный. У нас разные отцы. А мать одна.
Родство по женской линии. Где-то я это слышала…
— Кстати, он просил перед вами извиниться за грубость.
Я молчала. Я была не в силах говорить.
— Он пытался поговорить с вами, но Алик у нас немного импульсивен.
Эдик тяжело вздохнул, намекая на руки, обхватившие мою шею той ночью. Действительно, импульсивный мальчик.
— Поэтому я решил приехать к вам сам.
Я откашлялась. В горле неожиданно стало очень сухо.
— Вы с ним абсолютно не похожи, — сказала я глупо.
— Да, совсем. Алик пошел в родню своего отца. Тот был очень властный, сильный человек. И характер у него был немножко авторитарный. Алик на него очень похож.
Эдик весело рассмеялся и добавил:
— Вы уж его простите! Кровь датских королей!
Я подпрыгнула на месте.
— Что?!!
— Я говорю, кровь предков, — объяснил собеседник, немного изумленный моим порывом.
— Каких предков?!!
— Бабка Алика была датчанкой. Причем, каких-то голубых кровей. Алик даже родословную свою вывел…
Эдик снова рассмеялся.
— У каждого человека есть свои слабости, — объяснил он мне извиняющимся тоном.
Я молчала.
— Когда вы приехали в институт, мы сразу поняли, что вы приехали не случайно. Алик давно был знаком с Юрой и хорошо знал круг его общения.
— А зачем вы приехали в институт? — спросила я. — За ключами?
— Конечно!
— Вы надеялись, что эта вещь лежит у Казицкого дома?
— Мы хотели проверить.
— А Юля? Ее квартиру тоже вы проверили?
— Так получилось, — уклончиво ответил Эдик.
— Ничего себе! Да вы там камня на камне не оставили! Всю мягкую мебель изрезали!
— Мы компенсируем Юлии Павловне доставленные неудобства, — быстро ответил Эдик. — Так что? Мы с вами договорились?
— Я подумаю, — ответила я, вставая.
— Сколько? — потребовал конкретики гость.
— Не знаю.
— Ира, у вас очень мало времени, — напомнил гость мягко, но что-то в его тоне мне не понравилось.
— Что значит «у меня мало времени»? Это у вас его мало!
— Нет, Ирочка, — ответил собеседник, и тон его стал скорбным. — У вас есть пять дней.
— На раздумье?!
— На все. Либо через пять дней вы отдадите нам то, что мы хотим получить, либо…
Тут Эдик сделал паузу.
— Мне не хочется вам угрожать.
— Не хочется — не угрожайте, — ответила я непослушными губами.
— Придется. Вы ведь любите вашего отца?
Я снова медленно опустилась на стул.
— Не смейте трогать папу, — прошептала я.
Эдик встал. С его лица слетела напускная мягкость, на меня смотрели колючие водянистые глаза убийцы.
— Тогда соображай побыстрей, — сказал он негромко, и голос его разом потерял мягкие интонации. — Поняла?
Я молчала и смотрела на него. Это сон. Это просто кошмарный сон.
Эдик снова заулыбался. Его гуттаперчевое лицо обладало подвижностью эластичной маски.
— Если потребуется помощь — любая помощь! — подчеркнул он, — звоните мне. В любое время дня и ночи.
На грязный стол передо мной легла визитка.
— Здесь все мои телефоны. А деньги вам могу отдать прямо сейчас. Хотите? Заодно и проверите, не фальшивые ли…
Он повернулся лицом к машине и призывно махнул рукой. Охранник в черном костюме не спеша выбрался наружу.
Эдик сделал пальцами правой руки жест, одинаково понятный во всем мире. Пошуршал пальцами друг о друга. Охранник кивнул и нырнул в машину. Впрочем, тут же вышел из нее и направился в нашу сторону. В руке он нес обыкновенный непрозрачный пакет. Почти такой же, какой прихватила я, отправляясь за хлебом.
Перешел через дорогу и отдал пакет хозяину.
В пакете лежал какой-то сверток. Небольшой.
Эдик положил пакет на стол и мягко пожелал:
— Вдохновляйтесь. Сумма того стоит.
Вытащил из бумажника несколько сотенных рублевых купюр и припечатал их нераскрытым пакетом сока, чтобы не разлетелись. Повернулся и пошел через дорогу к машине. Охранник пошел следом.
А я сидела на месте и не могла пошевелиться.
За столиком я просидела долго. Мной овладело странное оцепенение, а мир вокруг стал нереальным. Шум машин, пролетающих рядом, доносился до меня сквозь ватную заглушку, очертания предметов утратили резкость.
Подошла официантка, равнодушно провела тряпкой по столу передо мной и что-то сказала. Я не поняла что. Просто сидела и смотрела, как двигаются ее губы.
