Человек отлепился от машины и неторопливо пошел в нашу сторону.
— Добрый день! — весело улыбаясь, поздоровался он. У него было приятное круглое лицо и отличные зубы.
— Добрый, — ответила я без улыбки.
— А я вам только что звонил!
— А я вышла.
— А я знаю! Мне ваш папа сказал.
Я промолчала. Папу лучше в мои дела не впутывать.
— Я хотел вам перезвонить попозже, вдруг, смотрю, вы идете! Как говорится, на ловца и зверь бежит!
Он весело рассмеялся, но я не стала его поддерживать. Собеседник замолчал и огляделся.
— Здесь очень неудобно разговаривать, — пожаловался он.
— Мне удобно, — сухо ответила я.
— Вы боитесь садиться в машину? — догадался собеседник.
— Просто не считаю нужным.
Он снова огляделся вокруг и взмахнул рукой.
— Видите кафе через дорогу?
Я посмотрела направо. Кафе — это громко сказано. Автозаправка и при ней харчевня на свежем воздухе, прямо возле проезжей части. Насколько свеж там воздух, сами понимаете.
— Посидим? — предложил собеседник.
Я пожала плечами. Место, конечно, людное…
— У меня к вам предложение. Выгодное предложение, — подчеркнул собеседник вполголоса и многозначительно обвел взглядом толпу на остановке.
— Ну, хорошо, — решилась я. — Только пусть ваши гориллы сидят в машине.
— Договорились! — весело воскликнул он. Повернулся к охраннику и спросил:
— Слышал?
Тот молча кивнул.
— Выполняй.
Охранник, сохраняя все тоже каменное выражение лица, развернулся и потопал к автомобилю. Уселся в него и захлопнул дверь.
— Что-нибудь еще? — спросил собеседник.
— Да. Представьтесь, пожалуйста.
— Ox…
Мужчина спохватился и торопливо выхватил из внутреннего кармана бумажник. Достал паспорт и протянул мне.
— Во избежание недоразумений и недоверия, — пояснил он.
Я приняла документ, стараясь сохранять на лице безразличное милицейское выражение.
Данилевич Эдуард Алексеевич. Год рождения — семидесятый, место прописки — город Москва. Очень приятно.
— Можно просто Эдик, — предложил мой новый знакомый и снова продемонстрировал свои отличные зубы.
— Ира, — сказала я, возвращая документ. — Впрочем, вы и так знаете.
Тот быстро закивал.
— Ну, идемте, — нерешительно сказала я. — Поговорим.
Эдик немедленно подхватил меня под руку, впрочем, не очень крепко, скорее галантно. Мы перебежали через дорогу и уселись за свободный столик под тентом.
— Пожалуйста, — сказал мой новый знакомый светским тоном, протягивая мне папку с меню. — Выбирайте.
Я обвела взглядом неопрятную обстановку.
— Я воздержусь.
— Мудро, — одобрил Эдик. — Но для проформы нужно. Как вы думаете, сок нам не повредит? В запечатанном пакете, разумеется?
Мы заказали сок и порцию шашлыка, который скормили попрошайке-дворняге, сновавшей между столиками, на чем сочли свой общественный долг выполненным.
— Ну, говорите, — поторопила я. — Слушаю вас.
— Ирочка, я буду говорить прямо.
— Да, так лучше всего.
Эдик вздохнул и уставился на проезжающие машины цепкими голубыми глазами. Когда он переставал улыбаться, то выглядел гораздо старше своих лет. Возможно, мне так казалось из-за его комплекции. В нем вообще была заметна… не знаю, как сказать… привычка к солидности. Да. Он был солидным человеком.
Я вдруг с удивлением подумала о том, что он младше Славы. На два года. А выглядит почти как его папочка. Или, в лучшем случае, как его дядюшка.
Богатый дядюшка.
— Как вы уже знаете, в вашем доме убили человека.
Я молча смотрела на собеседника. Не буду ничего говорить до тех пор, пока он не выскажется. И постараюсь сохранять на лице равнодушную мину.
— Юра был моим хорошим знакомым. Точнее, у нас с ним были деловые отношения. Видите ли, я владею ювелирным магазином, и у меня есть солидные клиенты. Юра хотел продать одну ценную вещь и обратился ко мне с просьбой о посредничестве.
Эдик побарабанил пальцами по столу. Потом спохватился, отдернул руку, достал платок и брезгливо вытер ладонь.
— Так вот. Юра… умер, не успев продать вещь. А мой клиент очень хочет ее приобрести.
Он замолчал и уставился на меня холодными голубыми глазками. Мне было трудно, но я выдержала его взгляд.
— Поэтому мой клиент уполномочил меня сделать вам предложение.
Еще одна пауза. Цепкий взгляд, высасывающий мозг.
Мне было тяжело молчать, но я молчала. Пусть выскажется до конца.
— Пятьдесят тысяч долларов, — тихо и отчетливо проговорил мой новый знакомый. И тут же снова вцепился в меня взглядом: проняло или нет?
Мы молчали очень долго. Наконец я поняла, что больше Эдик ничего говорить не намерен. Моя очередь.
Я откашлялась и спросила:
— Почему вы думаете, что она у меня?
— Она не у вас?
— Нет.
Эдик быстро кивнул. Что-то прикинул в уме и мягко напомнил.
— Ира, вы никогда не продадите ее сами!
— Я и не собираюсь, — ответила я, пожимая плечами. — У меня действительно ее нет!
— Вполне возможно, — быстро согласился Эдик. — Мой клиент допускает такой вариант. Но вы можете догадываться или…
Он сделал паузу.
— …знать, где она находится.
Я молчала.
— Найдите ее.
Я молчала.
— Мой клиент не будет вмешиваться б ваши поиски. Он просит только одного: чтобы вы нашли эту вещь как можно скорей. И проинформировали об этом меня. Совершим обмен. Вам деньги, нам…
Он пожал плечами, не договорив. Странно. Почему-то все боятся называть бриллиант его собственным именем.
Артефакт. Ценность. Вещь. «Она».
«Слеза богини». «Вторая капля». «Катратун Таниятун».
— Я пока не знаю, где спрятана эта вещь, — медленно проговорила я.
— Пока! — подчеркнул мой собеседник и просиял.
— Но, возможно, я ее найду. Какие у меня гарантии, что вы действительно заплатите?
— Какие угодно! — ответил Эдик очень быстро. — Хотите, мы заплатим вперед?
— Сколько?
Он сделал большие глаза.
