просыпались от мучившего их голода и снова засыпали, лишь время от времени вставая, чтобы проверить мощность водяного потока. Жажды не было, вода была рядом, а о еде Степан запретил говорить, чтобы не вызывать спазмы в животе. Они потеряли представление о времени суток — всё это пещерное заточение было для них нескончаемой ночью. Егор плакался Степану, что уже не понимает, спит он или бодрствует. Это было странное оцепенение, похожее на галлюцинацию.
А что Роман с Агафоном? Прождав до контрольного срока, они ринулись в галерею и с ужасом убедились, что вода подпирает потолок.
Вода! Откуда она взялась? И тут Роман вспомнил про горные потоки, набирающие силу к концу дня. Утром это ручеёк, который человек играючи может перейти вброд, а вечером — бушующий водопад, под натиском которого не устоит и лошадь. Установилась жара, и снежники на белках Холзуна начали усиленно таять. «Значит, не всё так страшно, — подумал Роман, — придёт утро, и вода спадёт». Однако утро пришло, вода чуть убавилась, но по-прежнему подпирала потолок в «сифоне». Это было уже опасно и таило угрозу. Роман с Агафоном прождали ещё сутки, но ничто не изменилось. Жара зашкаливала за 30 градусов, и подземный ручей продолжал бесчинствовать. Надо было предпринимать меры, организовывать спасательную экспедицию. Особые меры, но какие? Водолазов нет даже в Зыряновске, но есть горноспасатели. Может, они найдут выход? Люди! Без помощи людей не обойтись. В любом случае надо ставить в известность сельсовет. Вызывать Фемистокла, Фемистокл — голова. Не может быть, чтобы он что-нибудь не придумал!
Вход в преисподнюю
Ни Марфа, ни Пётр Иванович не подозревали о настоящем масштабе найденной их сыновьями чудской копи. Пётр Иванович добродушно подшучивал:
— Ну, как ваша закопушка поживает? Чудака не обнаружили? Я где-то читал, что в старинной шахте когда-то давно нашли древнего рудокопа, цепью прикованного к забою, и с мешочком золота при нём.
Совсем по-другому была настроена Марфа. Женское сердце и чутьё подсказывали ей, что всё не так просто и во всей этой затее может таиться опасность. Но разве удержать матери почти взрослых сыновей, у которых уже пробиваются усы?
И вот как гром среди ясного неба: Стёпа заблокирован в какой-то пещере, и это очень опасно!
— Вот горюшко-то откуда пришло! — запричитала Марфа. — И ведь чуяло моё сердце, что беда в этой растреклятой шахте! И ты, старый, всё потакал: романтика, закопушка, свинорой… Вот тебе и свинорой!
Пётр Иванович молча тут же собрался, и через какие-то полчаса телега Дементьевых, запряжённая Карькой, вместе с Романом выезжала со двора. В тот же день в Столбоуху прибыла команда горноспасателей Зыряновского свинцового комбината в составе четырёх бойцов со всем снаряжением. К вечеру все были на месте и, спустившись в пещеру, убедились, что вода по-прежнему запирает выход. Вместе со всеми был здесь и Фома, предупреждённый запиской, чему больше всех был рад Роман.
— Есть ли ещё другие входы или пути в эту камеру? — спросил Афанасий, командир взвода горноспасателей.
— Нет, отсюда только один выход — тот же, что и вход, — ответил Фемистокл с несколько виноватым видом, — поэтому и упавшие сюда крупные животные, как олени или бизон, выбраться отсюда не могли, даже если бы они оставались живыми после падения.
— Вы сказали «после падения»… — в задумчивости произнёс Афанасий. — Значит, на поверхности был вход. Воронка, дыра, провал, служивший западней?
— Да, как западня, я думаю, естественного происхождения.
— А может, и не естественного, а специально проложенного, чтобы охотиться?
— Навряд ли — туши провалившихся зверей оставались на месте. По крайней мере, часть из них. Троглодиты утащили бы их и съели. Пища у всегда голодных людей была дороже золота.
— Золото голодному человеку не нужно, — подтвердил Пётр Иванович, до сих пор молча прислушивавшийся к разговору.
— Загадочная история, — подтвердил Афанасий, — но она может стать выходом из нашей аварийной ситуации. Надо найти этот вертикальный вход.
— Я об этом сразу подумал, — сказал Фемистокл, — но его никто не видел и не знает, где он, этот вход или западня.
— Эврика! — вдруг воскликнул Роман, до сих пор молчавший в глубоком раздумье. — Я знаю, кто и как его найдёт! Да, да, да! — воскликнул он в возбуждении. — И как это сразу не пришло мне в голову!
— Кто? — враз встрепенулись Пётр Иванович и Афанасий.
— Станислав! Он же делал съёмку подземного лабиринта — значит, может показать, где эта воронка на поверхности. У нас есть план, карта, надо срочно его вызывать, и чтобы он прихватил свои инструменты.
— Да, это выход, — согласились все. — Нельзя терять ни минуты и надо быстрее действовать.
Тут же по рации запросили Столбоуху, а оттуда по телефону подняли на ноги начальство комбината и РОРа.
К утру Станислав был на месте вместе со своим помощником-реечником.
— Что тут у вас произошло? Меня подняли ночью с постели. До рассвета гнали по темноте — как только «козлик» выдержал такую тряску?
Роман коротко рассказал обстановку. Все остальные с надеждой взирали на Станислава, удивлению которого не было границ.
— План подземелья здесь? — первое, что спросил он.
— Да, вот он, — отвечал Роман, разворачивая бумагу.
— Это уже хорошо, — сказал Станислав, — тогда можно попробовать. Правда, в лесу, да ещё с такой травяной растительностью, проложить теодолитный ход будет непросто, — добавил он. — Мне нужны помощники, а может быть, даже лесорубы.
Какое-то время он колдовал над картой, делясь мыслями с Романом, служившим ему помощником и советчиком.
— Опорных геодезических пунктов здесь нет, съёмку я сделал в условной системе координат. Но это не беда — проблема в здешних бурьянах и тайге. Очень плохо с видимостью — придётся искать прогалины в лесу, а это удлинит ход. — И, как бы делясь с самим с собой, добавил: — У меня нет другого выхода, как всё делать графически, а это может сказаться на качестве работы.
— В чём заключается это качество? — спросил Пётр Иванович.
— В точности. В правильности определения местонахождения искомого, — несколько витиевато отвечал Станислав, — ну и, конечно, в скорости работы. В данном случае графически можно всё сделать гораздо быстрее.
Все с энтузиазмом принялись проминать траву, а Станислав, глядя в трубу теодолита, направлял свой ход в сторону Холзуна. К этому делу подключился даже Пётр Иванович, нисколько не отставая от молодых. Фемистокл же успевал ещё и следить за действиями Станислава, то и дело склонявшегося над планом. Уже после второй станции он воскликнул:
— Станислав, я понял ваши действия. Вы измеряете углы и расстояния теодолитом, а потом переносите эти данные на бумагу с помощью транспортира и
