Прошлой ночью, чуть за полночь, они пришвартовались в Монте-Карло.
Самолет уже ждал их в аэропорту Ниццы, прилетев из Венеции днем раньше.
Сегодня ранним утром он взял курс на Лондон. Александру пришлось унизиться до того, чтобы занять у Ларса десять тысяч евро на топливо. Пилот позвонил и сказал с чувством неловкости, что его фирма желает получить платеж авансом.
Самолет плавно движется по аэродрому. Теперь английское утро совершенно реально. Оно прямо здесь, по другую сторону овального окошка, за пеленой дождя.
Маленькое здание аэропорта все светится в утренних сумерках. Он не ожидал когда-либо увидеть это снова. Самолет останавливается с легким толчком. Через десять минут Александр сидит в своем «майбахе», направляющемся в Лондон, пробираясь сквозь поток машин, – видимость слишком слабая для вертолета, так ему сказали. Так что до офиса в Мейфере, где его ждет адвокат, приходится добираться битый час, торча в пробках под дождем.
Александр опаздывает. Он извиняется и садится за стол. Офисы – «Исет холдинг», как гласит табличка на парадной двери, – расположены в особняке восемнадцатого века вблизи Парк-лейн. Александр находится в комнате на первом этаже – высокие потолки, тяжелые двери резного дерева и типичный офисный беспорядок.
Адвокат, мистер Хит, начинает перечислять требования Ксении, полученные от стороны. Лондонский дом, вилла в Сен-Бартелеми…
– Я знаю, – говорит Александр. – Вы мне уже говорили.
Мистер Хит поднимает взгляд от бумаг:
– Да. Значит, вы в курсе, чего просит мисс Викторовна.
– Лондонский дом, виллу и двадцать пять миллионов.
– Да, – подтверждает мистер Хит, – а также право пользования вашим самолетом, конкретные условия должны быть согласованы.
– Самолет продается, – сообщает Александр.
Хотя день пасмурный – такси проезжают по улице с горящими фарами, – свет из высоких окон раздражает глаза.
– Что ж, – говорит мистер Хит. – Хорошо. Я сообщу это противоположной стороне.
Он записывает что-то и отпивает кофе, который им только что подали.
– Нам также представляется, – говорит он, – что, в добавление к двум очень ценным домам, двадцать пять миллионов наличными – это чрезмерная сумма.
– Да? – произносит Александр, как будто без особого интереса.
– Мы бы советовали вам оспорить ее, – говорит мистер Хит.
– Оспорить?
– Мы считаем крайне маловероятным, чтобы суд одобрил мисс Викторовне такую солидную сумму в добавление к домам.
Александр ничего не отвечает.
Мистер Хит продолжает:
– Конечно, вы можете предпочесть передать ей сумму, которую она хочет, и только один из домов.
– Вы думаете, я должен оспорить это? – спрашивает Александр, словно не слышал последних слов мистера Хита.
– Да, мы так думаем.
– Для этого придется идти в суд?
– Не обязательно. Я бы сказал, что вряд ли, если мисс Викторовне объяснить все должным образом. Но возможно, и придется.
Александр опять молчит. Он даже не смотрит на пожилого адвоката. Кажется, он изучает зеленую табличку с надписью «Выход» над одной из дверей. Под глазами у него огромные темные мешки. Лицо осунулось. Он заметно похудел, отмечает мистер Хит, с их последней встречи, всего за несколько недель. Теперь он выглядит гораздо старше.
– Я не думаю, что вам стоит чего-то бояться, – говорит мистер Хит, – если даже дойдет до суда.
Снова повисает долгая пауза.
Затем Александр бросает мягким усталым голосом, по-прежнему не глядя на адвоката:
– Пусть берет что хочет. Пусть забирает все.
Мистер Хит озадачен.
– Все? – спрашивает он.
– Да.
– При всем уважении, мы бы вам не советовали…
– Я знаю.
Мистер Хит пробует снова:
– Ее адвокаты настроены агрессивно. Я очень сомневаюсь, что они ожидают получить то, чего просят. Предстоят переговоры.
– Понимаю.
– Возможно, вам нужно какое-то время, чтобы обдумать все это, – предполагает мистер Хит. – Спешить не следует.
– Время мне не требуется, – говорит Александр. – Пусть забирает что хочет.
Мистер Хит явно озадачен.
– Вы уверены?
– Да.
Снова повисает долгая пауза.
– Что ж, хорошо, – говорит адвокат, глядя на свои бумаги с грустью. – Если это то, чего хотите вы. Но я должен подчеркнуть – мы вам этого не советуем.
– Я понимаю, – кивает Александр.
После того как мистер Хит уходит, он сидит один за длинным столом какое-то время, пока к нему не подходит секретарша, чтобы напомнить про обед с лордом Саттером. У них заказан столик, говорит секретарша, в «Ле Гаврош».
Он смотрит на нее с отсутствующим выражением.
Он забыл про обед.
Его ведь не должно было быть здесь.
Он не должен был больше обедать.
Тем не менее в половине первого он идет пешком в сопровождении Пьера и Мадиса в ресторан «Ле Гаврош».
Эдриан Саттер уже там, сидит в кресле в зоне ожидания наверху. Он примерно одних лет с Александром. Его изрядно поседевшие волосы вздымаются шелковыми завитками над большим розовым лбом.
– Шурик, – говорит он, одним движением снимает очки, убирает их в карман пиджака с огромными лацканами и встает. – Рад видеть тебя.
Он пожимает Александру руку и хлопает по плечу.
– Привет, Эдриан, – кивает Александр.
Пьер и Мадис остаются на улице, рядом с рабочими, украшающими фонари к Рождеству.
Александр и лорд Саттер изучают меню.
– Soufflé Suissesse[70], я думаю, для меня, – говорит Эдриан Саттер. – А затем тюрбо[71].
Близкий друг Тони Блэра с давних пор, при содействии которого получил титул, он теперь был представителем истеблишмента. Одной из множества фигур такого полета, перед которыми Александр благоговел, когда только прибыл в Лондон в начале нового тысячелетия. Александру очень хотелось стать частью британского истеблишмента, или чтобы истеблишмент хотя бы публично принял его в свой круг, или уж, на худой конец, чтобы его считали более или менее равным.
– Я буду то же, – говорит он метрдотелю, и их проводят вниз, по устеленным темным ковром ступеням, к их столику.
– Ужасно, – замечает Эдриан с негодованием по поводу судебного процесса Александра. – Никогда не слышал ничего подобного. Мне стало стыдно быть британцем.
